Очищение
Шрифт:
Это ужасающее событие почти подорвало веру отца Марка в то, что он делал. Люди так хотели вырваться, что шли на верную смерть. Люди так хотели бежать из проклятого города, что внутренний голос пастора спрашивал его: А что ты скажешь Господу, когда он призовет тебя? Ты ведь не солдат, и сказать, что тебе приказали, не сможешь. Да и солдата не спасут от чистилища подобные слова. Как ты оправдаешь себя в Его глазах? Кто ты такой, чтобы убивать невинных? Чтобы своим словом и приказами нести страдания тем же детям? Это не арбалетчик убивал той ночью. Это не канонир «Удачи» наводил пушки и подносил огонь к запальному пороху.
Хмурясь, отец Марк поднялся из кресла и быстро вышел прочь из библиотеки. Он прошел мимо залы, где обедала стража. Он стремительно пронесся мимо караула на крыльце. Он никого не уведомляя вскочил в седло и велел открыть ему ворота.
Охрану свою он ждать не стал. Только ворота раскрылись, как отец Марк привычно ударил в бока лошади пятками и та, не спеша, направилась к онемевшей на выезде страже. Отец Марк ехал в церковь. Отец Марк шел к Господу в дом Его. Им было о чем поговорить.
2.
– Питер! – позвала мальчика, склонившаяся над решеткой, Ингрид. Подняв голову Пит увидел, что вместе с баронессой приперся этот хлыщ – майор гвардии. Хмуро шмыгнув носом, Питер довольно сильно простыл сидя который день в яме под навесом, он тихо отозвался, мол, тут еще и даже, кажется, жив.
– Как у тебя дела-то там!? – спросила снова Ингрид. Мальчику совершенно не нравился ее почти смеющийся голос, а еще больше ему не нравилась насмешливая улыбка майора. Он бы многое отдал, чтобы не видеть этой улыбки. И еще больше отдал чтобы не видеть самого майора.
– Нормально… – глухо и обиженно отозвался мальчик.
– Ты там держись! – сказала Ингрид. – Если сегодня у тебя не появятся бубоны, папа обещал выпустить тебя!
– Я тут без ваших бубонов помру от холода. Знаешь как тут ночью холодно!? И еще тут крысы! Да-да, крысы! Твоего папу бы сюда…
– Ты как с баронессой разговариваешь, щенок?! – спокойно без эмоций спросил майор. Он даже улыбаться не перестал.
– Вас не спросил! – нагло заявил Питер и отодвинулся поближе к стене, чтобы этот гад вдруг не плюнул в него. Но майор даже не думал плевать или обижаться. Он засмеялся в голос и пообещал надавать палок по спине Питеру, если тот сдуру решит выжить в яме. Ингрид тоже улыбалась и подбадривала Питера простыми словами. Он слушал ее и надеялся, что барон сдержит обещание и выпустит его из ямы, куда его посадили сразу, как поймали.
Потом решетка открылась и на веревке стражник спустил корзину с едой. Помимо хлеба и воды, Ингрид положила в корзину зажаренный кусок зайца, на которых ее отец и гвардейцы охотились накануне. Благодарно поглядев на баронессу и, еще раз одарив майора хмурым взглядом, мальчик забрал все из корзины и та стремительно улетела наверх. Не медля ни секунды, Питер вцепился зубами в хлеб.
Ингрид сверху по-доброму улыбнулась и сказала негромко:
– Ты тут не скучай главное. А я к тебе еще заскочу. Обязательно! Слышишь меня? Обжора!
Мальчик закивал, что-то бубня набитым ртом. А майор уже взял под руку баронессу и повел ее прочь от ямы. Даже шум от пережевывания не помешал Питеру услышать гадкие слова гвардейца:
– Как вы позволяете этому подлому мальчишке говорить с вами в подобном тоне? В его словах ни грамма уважения. Да и
– Ах, оставьте Питера в покое. – Попросила уже невидимая Питу девушка: – У него погиб отец, умерла мама. Он остался совсем один на белом свете. Я знаю, что такое потерять маму. Проявите сочувствие, дорогой Карл. Больше того. Когда мой отец прикажет его выпустить, я уже упросила сделать Питера моим личным слугой. И очень надеюсь именно на вас, Карл, что вы привьете мальчику нужные качества. Как я понимаю вы у нас надолго. А это столь незначительная просьба, что я надеюсь, вы не откажете в паре уроков этому как вы его назвали подлому мальчишке.
Ответ майора не гремел восторгом от этой идеи, но он учтиво сказал:
– Конечно, баронесса, ваша просьба для меня закон. – Тут же ловко отвлекая Ингрид от мыслей о Пите, он спросил: – Как вы относитесь к вечерней прогулке на лодке? Ваш отец и госпожа фон Керхен приглашали всех сегодня на ужин. Прямо посередине озера на плоту. Наверное, это будет забавно. Главное воздержаться от большого количества вина. Мне стыдно сознаться, но я совершенно не умею плавать…
Они уходили все дальше и навес над ямой больше не отражал их голоса. Питер снова остался в одиночестве. Только хруст камешков под сапогами стражника наверху говорил ему, что он еще не последний человек на земле.
Поймали его совершенно по-дурацки. И Питер злился на себя именно из-за этого. Если бы он хотя бы догадывался, что вместо радушного приема при его виде баронесса закричит напугано, а стража немедленно упечет его в яму, он бы прошел мимо замка дальше в лес. А он, увидев, что мост поднят, а на низких, но грозных башнях торчат стражники, просто спрятался у дороги в лесу и стал ждать. Ну не безвылазно же все сидят в замке!?
Он оказался прав. Как только рассвело и над озером еще туман не рассеялся, мост опустили, ворота раскрылись и из них выехала целая процессия. Среди стражи оказались и сам барон и его любовница, которая обожала поорать на прислугу и даже юная баронесса.
Это была обычная утренняя прогулка. Необычного в ней оказался один Питер. Радостно выскочив навстречу лошадям, он перепугал всех. И лошадей в том числе. А с перепугу барон страшен. Почему он сходу не рубанул своей широкой, тяжелой шпагой, наверное, осталось тайной и для него самого. Вместо этого, он, чуть мотнув головой и смешно наморщив лоб, скомандовал страже отвести мальчика в яму до разбирательств. Он просто почти сразу вспомнил своего маленького служку. Но единственное что он хотел узнать от него в подробностях, как тот выбрался из города.
И вечером присев на корточки у решетки барон внимательно слушал историю мальчика. Выслушав до конца, барон ни слова не произнес. Только хмыкнул неопределенно и велел страже получше кормить «сорванца». После барона прибежала Ингрид и даже потребовала, чтобы стража отошла и не подслушивала. Стража понятно никуда не отошла и совершенно понятно, что внимательно «подслушивала». Но им вдвоем это не мешало. Снова рассказав теперь уже девушке, что с ним было и как он оказался на лесной дороге, Питер, слушая слова сочувствия, позорно разревелся. Ему так хотелось, чтобы хоть кто-то его пожалел в тот момент. Чтобы хоть к кому-то можно было прижаться. Или что бы хоть эта девушка погладила его по волосам, как она иногда это делала.