Очкарик
Шрифт:
Приютивший их у себя в трудную минуту Асыл, видимо, бросил кочевать и осел на земле окончательно, раз начал собирать подобный инвентарь. Его жена, родом из ненавистных оседлых орквудов, явно занимала в их смешанной семье никак не подчинённое положение, если смогла убедить мужа запланировать в будущем даже обработку земли (о чём говорило тщательно накапливаемое содержимое укрывшего их сарая).
Владелец постоялого двора, разумеется, не отказал единокровным представителям общего с ним народа ни в куске лепёшки, ни в плошке бараньего супа в трудную минуту. Однако, он с
Как в воду глядел. Хотя поначалу всё и было тихо, но висящее над всей степью последнее время напряжение прорвалось действиями на этом вот дворе, неожиданно и бесповоротно.
На тот момент, когда они втроём пару дней назад, обессилевшие, искали укрытия, слова хозяина караван-сарая были более чем разумными. Начать хотя бы и с того, что, кроме них, других орков в обозримости не было. А до иных народов никому просто не было дела — пусть хоть перегрызут друг друга.
Сегодня же всё резко изменилось. Во-первых, в караван-сарай прискакала их соплеменница, украшенная явно наскоро состряпанным рабским ошейником. Они даже сговорились между собой, выбрав момент, удавить в укромном месте наглого хумана, бывшего ей хозяином — а сестре дать свободу.
К счастью для человека, со зрением у них всё было в порядке: сестра ухаживала за конями явно не как рабыня. Они ещё переглянулись по этому поводу на чердаке молча, чтобы не издавать лишнего шума даже шёпотом: на подворье хватало и светлых, и темных эльфов (не говоря о гномах и людях), поскольку этот путь был достаточно оживленным. Слух у ушастых, конечно, не такой хороший, как у степняков, но мало ли…
А сейчас именно этот странный человек явно подставлялся по полной, пытаясь защитить их соплеменницу от печальной и почти неизбежной участи в нынешнее неправедное время.
Орки чувствовали, что творящееся непонятное их буквально разрывает в разные стороны. Хуман был врагом по определению, во всяком случае, сейчас. Однако же, именно он был единственным, кто в этот момент вёл себя правильно. Плюс — говорил на одном языке, что было вообще немыслимо.
По случайному совпадению, со степняками на чердаке находились и их родственники по крови: пара сыновей хозяина постоялого двора, пошедших больше в отца, а не в мать, хоть и были полукровками, но с кочевниками себя связывали больше, чем с оседлыми земледелами.
Невзирая на недовольство матери, эти дети Асыла большую часть времени последние двое суток проводили со своими новыми степными сородичами, попутно насмехаясь над лежащим внизу земледельческим инвентарём и самой идеей вспашки земли.
Теперь, глядя на творящийся внизу произвол, и чистокровные, и полукровные орки лихорадочно обсуждали жестами порядок собственных действий: используя по полной эффект неожиданности, справиться с пятёркой наемников возле коновязи было возможно. Их, если что, сейчас тоже было пятеро, плюс странный хуман внизу.
Проблема могла начаться, если бы на шум к этой пятёрке присоединилась та, вторая, которая находилась по
До этого момента, они просто общались между собой; соответственно, в импровизированной и смешанной команде из пятерых добровольных участников не было ни единого избранного командира, ни проработанного плана — хотя бы и на такой крайний случай.
А происходящее внизу, между тем, накаляло обстановку всё больше и больше.
— Да ну, к чёрту, — махнув на всё рукой, выдохнул решительно один из троих степных гостей. — Сейчас если ещё и этого человека кончат, пока мы тут сидим… нас просто поодиночке щёлкают. Всё это лето. — Высказал он то, о чём думали и двое пришедших с ним товарищей.
Хозяева-полукровки внимательно ловили каждое слово и жест гостей.
А зачем самый старший из присутствующих представитель кочевого народа, около двадцати лет от роду и с перевязанной неработающей правой рукой, решительно перехватил левой рукой обломок старой оглобли и решительно спрыгнул с чердака за спинами наемников. Гортанно предложив тем обернуться и начать умирать достойно, не связываясь с женщинами и детьми, особенно воплощёнными в одном лице.
Заполошно переглянувшись, за ним последовали и остальные четверо.
Асыл, наблюдая всё это с противоположного края двора, мгновенно побелел лицом и, всплеснув руками, что есть силы ринулся вперёд.
Громогласно призывая всех присутствующих соблюдать правила, законы и обычаи — и ничуть на то не надеясь в реальности.
Командир орквудов среагировал на изменение обстановки молниеносно.
Откровенно говоря, он совсем не ожидал появления тройки крепких бойцов из среднего жуза степняков здесь и сейчас.
С одной стороны, вынырнувшие сзади орки были частью ранены, да и вооружены тоже чем попало. С другой стороны, настроены соплеменники сидящей в загоне для коней девчонки были тоже более чем серьезно. Они сейчас откровенно шли умирать, в отличие от орквудов, искавших добычи и развлечений.
Это заставляло последних осторожничать.
Попутно, становилось понятным, куда и кому гнала десяток коней эта орчанка, так коварно заманившая его вместе с пятёркой в этот глухой простенок, якобы случайно повиляв ягодицами у них перед носом, шагая из хамама.
Крупный наёмник с перебитым носом, даже не думая осматриваться и искать затаившихся, мгновенно пересчитал количество врагов по числу крупных степных коней в загоне: рассчитывать всегда надо на худшее. Получалось, в любой момент из каких-либо щелей могли выползти и товарищи отмороженных степняков.
Орквуд, не раздумывая, оглушительно свистнул определённым образом, срочно призывая на помощь вторую пятёрку.
По двору продолжал семенить лживый хозяин постоялого двора, только отвлекая на себя лишний раз внимание и призывая всех присутствующих, якобы, к спокойствию и рассудительности.