Очко сыграло

Белов Руслан Альбертович

— Вы так не верите в людей? Даже в родных? — Борис Петрович смотрел по-другому. Внук генерала — это внук генерала. Это ровня.

— Я — научный работник. И потому слово «вера» и его производные в моем лексиконе отсутствуют.

— Нет, все-таки не верится. Вы могли бы не работать за гроши, не делать черт знает что, а ездить по миру с красивыми женщинами... Это, знаете ли, стоит небольшой разборки с единокровными сестричками.

— Это не

самое главное... Знаете, мне кажется, Бог не зря сделал меня таким, какой я есть. Добавь в меня больше денег, счастья, везения, и я взорвусь, рассыплюсь, погибну, стану не человеком...

Мужчина нахмурился, отвернулся к морю. Валентина с Серафимой самозабвенно целовались на мелководье.

— Я вижу, вам досталось больше денег и счастья, чем нужно? — не смог не съязвить Смирнов.

Денег у его собеседника куры не клевали. На скатерке лежали килограмм копченой осетрины, большая банка черной икры, еще что-то крайне аппетитное и дорогое в красивых упаковках. И три бутылки марочного коньяка минимум по паре тысяч рублей каждая.

— Знаете, что, давайте, выпьем за знакомство? — перевел мужчина разговор в практическую плоскость.

— Мне пора идти, — неискренне замялся Смирнов — черной икры он не ел лет десять. — Здесь ночевать стремно — люди кругом, и потому надо выбираться из города, а я не знаю, можно ли это сделать по берегу.

— Выберетесь! И вообще, давайте посидим, покупаемся, поговорим, а вечером поедем ко мне. Я живу под самыми горами в коттедже — не люблю правительственных дач с их дутым населением. Поедемте! Вымоетесь, поспите на мягком в комфортабельной спальне?

— Да я поспал бы и помылся... Но ваши женщины. Честно говоря, я не знаю, как с ними себя вести.

— А вы ведите себя с ними так, как ведете себя с мухами. Давайте, подсаживайтесь.

К мухам Смирнов был равнодушен. Он перестал кокетничать и подсел. Женщины, увидев, что на берегу пьют коньяк, выскочили из воды. Черненькая села рядом с мужем. Беленькая, вся в каплях, обняла Смирнова сзади, зашептала в ухо:

— Я вас хочу, мужчина… Поедемте ко мне, не пожалеете...

Смирнов не знал, что делать. Выручил его тощий мужчина. Пробудившись, он сел рядом с Серафимой, взял со скатерки бутылку и обыденно спросил:

— Тебе, конечно, полстакана?

— Витя, ты киска! — заулыбалась та.

Через полчаса Серафима лыка не вязала. Смирнову приходилось удерживать ее за талию, потому что она опрокидывалась то на него, то на достархан.

Разговор из-за этого не завязывался, и Виктор принялся рассказывать анекдоты. Борис Петрович смотрел на море, иногда посмеиваясь.

— Может быть, закончим

с водными процедурами и поедем? — спросил он Смирнова, когда запас анекдотов истощился.

Уже темнело, и тот согласился. Ехали на серебристом «BMW». Коттедж — красивое двухэтажное сооружение с готическими окнами, игрушечными башенками и балкончиками — располагался на целинной окраине города. Показав гостю комнату, Виктор ушел укладывать Серафиму, едва державшуюся на ногах.

Смирнов остался один. Вымылся в ванной. Посмотрел в окно.

Толстый мыс, Тонкий мыс.

Море степенно пьет из заливного блюдца.

Ему стало скучно. Жизнь не берегу была интереснее. Прошлой ночью с высоких геленджикских скал упал камень. И попал в яблочко, то есть в кастрюльку с остатками ужина, стоявшую в изголовье его берлоги. Пришлось трижды вспотеть, прежде чем пришелец был извлечен. Так что завтракал он из покореженной кастрюльки (недаром в пути она пыталась сговориться с аптечкой). А тут пушистые ковры, царская кровать и мягкая постель с запахом лаванды. И, как пить дать, утром будет кофе в постель.

В дверь постучали.

Он открыл.

Вошел Виктор с бутылкой коньяка и большой коробкой зефира в шоколаде. Постоял, узнавая побрившегося, расчесавшегося и переодевшегося Смирнова. Поставил бутылку в бар, и проговорил, неопределенно улыбаясь:

— Пошлите ужинать, Евгений Евгеньевич, хозяин зовет. Бабы, слава богу, спят.

Подмышкой у Виктора бугрилась пистолетная ручка.

— Спасибо, не хочу.

Смирнов неожиданно понял, что согласился переночевать у береговых знакомых в расчете на то, что ночью в его спальню забредет Серафима. Нет, Валентина. А они напились в дрезину и спят без задних ног.

— А что так? Там трюфели, заяц фаршированный, шампанское, устрицы с кулак, Борис Петрович специально для вас в ресторане заказал.

— Да не хочу я, спасибо.

— Шеф хотел с вами по душам поговорить. Он любит с такими, как вы разговаривать. От них, говорит, свежий ветер в голове.

— С какими это такими как я? — обиделся Смирнов.

— С умными, с умными.

— А кто он такой, этот Борис Петрович?

— Государственный человек, связи кругом и с теми и с этими.

— Понятно. Крутой, значит, но Бетховена с Моцартом любит.

— Да, особенно Бетховена. Но у него сейчас проблемы. Если завтра его не назначат заместителем министра, это будет означать, что он должен подать в отставку.