Очная ставка

Клодзиньская Анна

Анализируя все это, сопоставляя факты, Майер все больше убеждался, что разведцентр информировал его не обо всем, что касалось запасного варианта и его последствий.

Майера охватило неизвестное ему до этого, странное ощущение. Это был не страх, а обида. Все, чему его учили: уловки, подлость, низость, безжалостное отношение к людям — все это он должен был применять к своим противникам. А теперь не стал ли он сам жертвой тех же методов?

Из-за отсутствия на явочной квартире агента Гузевича Майер опоздал с

выполнением главной задачи, которая казалась такой простой. Теперь ему надлежало выполнить запасной вариант, который, как ни странно, казался крайне сложным и опасным.

Но ему ничего не оставалось, как только выполнять задание согласно заключенному с разведцентром контракту. Обещанной ему кучи денег он не хотел лишаться.

Обуреваемый невеселыми размышлениями, агент продолжал свой путь, внимательно следя за дорожными указателями, чтобы не сбиться с дороги.

Внезапно он увидел на шоссе отчаянно махавшего руками мужчину.

Тот был одет в какую-то незнакомую агенту форму, что немного встревожило его. Он начал быстро перебирать в памяти все виды польской формы и знаков различия, которые заучивал перед выездом в страну. Моряк? Железнодорожник?

Мужчина был явно чем-то встревожен.

Майер подъехал ближе. «А если это засада? — подумал он. — Предположим, я остановлюсь. Что, выхватывать вальтер и стрелять? Но это бессмысленно, ведь наверняка в случае засады поблизости находятся сотрудники милиции… Может, незаметно освободиться от оружия, взрывчатки и радиоаппаратуры?» — продолжал лихорадочно размышлять агент. Пережитые усталость, разочарование и обида привели его к подобным мыслям.

Майер затормозил и высунулся в окно.

— Прошу пана! — подбежал к нему крайне взволнованный средних лет мужчина в синем мундире. — Ради бога, умоляю пана помочь мне!

Майер молчал.

— Какая-то баба выскочила прямо под колеса моей машины! — кричал, нервно жестикулируя, незнакомец. — Прошу вас подвезти ее до Яблонки, это по дороге, всего в четырех километрах отсюда. Там в медпункте ее осмотрят и окажут первую медицинскую помощь. А в это время, надеюсь, пан не посчитает за труд сообщить пожарной команде в Яблонке, чтобы приехали и вытащили мою машину!

Майер никак не мог понять, чего хочет от него этот человек, который так быстро и невнятно что-то выкрикивает.

— Что? — пробормотал Майер. — Что вы хотите?

— Но я же объясняю пану! — удивился незнакомец. — Нужна помощь людям, попавшим в аварию. Разве не понятно?

Изо рва, куда свалилась пожарная машина, послышался женский крик:

— Ой, моя нога, помогите!

— Сначала лезет под колеса, а теперь кричит! — недовольно проговорил мужчина.

Майер колебался. Что делать? Рвануть с места происшествия, не оказав помощи пострадавшим, рискуя, что водитель свалившейся в ров машины может запомнить номер его такси и сообщить в милицию?

Или все же посадить потерпевшую в машину и подвезти ее до медпункта?

Выбрал второй вариант, как показалось Майеру, менее опасный.

Жестом дал понять, чтобы незнакомец поторопился с пострадавшей.

Женщина, опираясь на незадачливого водителя пожарной машины, плача от боли и жалуясь на судьбу, добралась до «фиата» Майера. Она потребовала, чтобы в машину погрузили ее велосипед и две корзины с покупками. Однако пожарник оставил это без внимания.

Женщина начала излагать Майеру свою версию происшествия, но он даже ради вежливости не подал виду, что слушает.

— Прошу пана сообщить моим коллегам из пожарной команды в Яблонке… — начал было водитель, но Майер, не дослушав, включил мотор, и машина рванулась с места.

Вскоре показался дорожный указатель, на котором было написано: «Яблонка». Майер попытался было высадить пассажирку, но женщина подняла крик, жалуясь на боль в ноге, и ему пришлось подъехать к двухэтажному домику, где размещался местный медпункт. Медсестра, заслышав шум машины, выглянула из окна.

— А, пани Матяшкова! — воскликнула она. — Теперь уж на машине раскатываете на городской рынок…

Матяшкова, не дав ей закончить, крикливым голосом начала рассказывать о случившемся с ней происшествии. Медсестра подошла к машине, вместе с Майером они высадили пострадавшую, весьма внушительных размеров женщину, которая кляла на чем свет стоит всех виновных в ее несчастье.

Майер, решив, что сделал все, что от него требовалось, хотел было уже продолжить свой путь, но его задержала медсестра:

— Прошу пана немного подождать, я должна записать данные.

— Я не причастен к этому дорожному происшествию. Я просто подвез пострадавшую. Извините, но я очень тороплюсь. — И Майер направился к машине.

— А вот как раз идет наш страж порядка, — с усмешкой проговорила медсестра.

— Извините, пани, но я еще должен сообщить в пожарную часть, что их машина… — Майер сделал жест, показывая, как она перевернулась.

Молодой милиционер больше слушал медсестру, чем потерпевшую, которая только стонала и показывала на свою ушибленную ногу.

— Вот этот пан, — заключила медсестра, указывая на Майера.

— Документы! — властно потребовал страж порядка.

Майер между тем уже подходил к своей машине.

— Нет! Это не он! — воскликнула Матяшкова, отталкивая медсестру. — Этот пан никакого отношения к происшедшему со мной не имеет. Он только подвез меня к медпункту! Это не он сшиб меня на шоссе!

Майер спокойно смотрел на потерпевшую и медсестру. Если милиционер, проверяя водительские права, обратит внимание на фотографию водителя, которая сильно отличалась от внешности нынешнего владельца машины, то он готов применить свой вальтер.