Очнуться во тьме
Шрифт:
– Тебя будем называть Ребёнок.
– Так уж сразу и ребенок? Может быть мне уже лет десять или двенадцать.
– Да нет. Судя по голосу, тебе от силы восемь или девять.
– А сколько же вам?– переспросил он Первого.
– Я точно не знаю,– задумался он,– но я бы дал самому себе года двадцать два или двадцать три.
– А я себе лет двадцать семь,– произнёс Доктор.
– Ну а мне, видимо девятнадцать,– услышали они голос рыжей бестии, на что со стороны снова послышался смешок.– Так, мне всё это уже надоело. Кто это там постоянно смеётся надо мной?
– Но
– Вот и будешь Весельчаком.
– Да мне-то как-то по барабану.
– Так, а ты себе какое прозвище хочешь придумать?– спросил Сиплый у своего соседа, к которому так спешил в свое время Первый, но умудрился об него самого споткнуться.
– Вообще-то, я и так помню своё имя,– уверенно произнёс тот, чем здорово обескуражил всех бедолаг, которые оказались в этой странной ситуации.
На миг вокруг снова воцарилась мёртвая тишина, в очередной раз напугавшая всех, кто недавно очнулся в этом месте.
Глава 3
Первым нарушил молчание Доктор, который решил разбавить эту гнетущую тишину и пресечь нападки на этого человека Рыжей бестии и ей подобных, если такие среди них найдутся:
– Вы уверены?
– Ну конечно,– бодро, как ни в чём не бывало, ответил тот.
– Абсолютно? То есть я хочу сказать, что может быть и кроме имени вы можете ещё что-то о себе вспомнить.
– Да что с ним разговаривать. Он наверное, заодно с ними!
– Надо избавиться от него.
– Он засланный!– загалдела толпа, включая и всем знакомый визгливый голос Красотки.
– Давайте не будем торопиться с выводами,– попытался всех успокоить Первый,– пусть Доктор скажет, может такое быть или нет. Тогда мы все и примем решение, шпион он или нет.
– Да он наверное видит всех нас и потешается над нашей немощностью,– произнёс женский голос в годах.
– Мадам, успокойтесь, пожалуйста, и дайте ему сказать.
– Он не такой как все, а значит ему нельзя верить!– снова завопила Красотка.
– Может хватит ксенофобии?– прервал возмущённые голоса Первый.
– И так,– решил больше никого не слушать Доктор, и заговорил, чтобы толпа не устроила самосуд раньше времени,– если кто-то отличается ото всех, это ещё не значит что он чем-то опасен. В данной ситуации, скорее наоборот, и он сможет быть нам полезен.
– Ага, как же,– произнесла пожилая дама.
– Что же ты замолчал?– обратилась к нему и Рыжая бестия.
– А что я скажу, если все мои слова вы тут же обратите против меня? Любое ваше мнение заранее предвзято,– спокойно ответил тот.
– Так и как же твоё имя?– не обращая внимания на полемику, решил уточнить Доктор.
– Андрей.
– И всё? Не фамилии, ни отчества, лишь, Андрей?– удивился Первый.
– Да. Я помню, лишь то что меня зовут Андрей, а сам я, похоже, многое знаю об электричестве.
– Электрик Андрей. Ха,– прозвучал саркастический смешок из уст Весельчака.
– Оставите вы его в покое, наконец, или нет?– заступился за него, судя по голосу, пожилой и статный мужчина.
– Слушай,
– Кто-нибудь, заткните ей уже рот,– произнёс голос с армянским акцентом.
– А тебе, Хачик, кто бы ты ни был, вообще слова не давали.
– Доктор, я понимаю, вам и слова сказать не дают,– снова заговорил дед, успокаивавший в это время ребёнка,– но разве такое возможно, чтобы у всей группы была амнезия, а на кого-то это не подействовало?
– Знаете, а ведь и правда, все мы здесь похожи на подопытную группу, на которой ставят какие-то эксперименты. И если это так, а впрочем неважно, то статистически такое довольно вероятно. Даже наоборот, если бы у всех нас были абсолютно идентичные симптомы, это мне показалось бы неправдоподобным.
– Поясните-ка,– попросил старик.
– Например, когда испытывают какое-то новое лекарство, то испытуемых добровольцев обычно делят на три группы. Одна контрольная, которой не дают вообще никакого лекарства, другой дают пустышки плацебо, и только третьей дают эти лекарства. Так вот, практически никогда не бывает случаев, чтобы в какой-нибудь группе у всех испытуемых после принятия того или иного лекарства симптомы оказались абсолютно идентичны. Если их чем-то заражают, среди большой выборки всегда найдётся тот, кто не заболеет. А если их лечат, найдётся тот, кто не излечился, и так далее. Так что если с нашими мозгами произвели некую криодеструкцию, или нам ввели нейроблокатор, то он мог не в равной степени подействовать на каждого из нас, так как все мы в чём-то индивидуальны.
– Теперь всё понятно,– немного успокоился дед.
– Мне и самому стало как-то спокойнее, а то я уж было подумал…
– Что ты подумал!?– гневно спросила Рыжая бестия,– что ты приставлен к нам, чтобы проводить свои грёбаные опыты над нами, как над паршивыми крысами?
– Не обращай на неё внимания,– произнёс Первый,– а я предлагаю продолжить с прозвищами. Девять человек мы уже более или менее запомнили, это я, Первый, потом Доктор, Красотка, Сиплый, Весельчак…
– Ха,– снова усмехнулся тот, когда произнесли его имя, но первый не обратил на это внимание и продолжил:
– Дед с ребёнком, Андрей и Армянин, которого случайно успели некрасиво назвать Хачик.
– А как же пожилая дама?– спросил Сиплый,– так и хочется назвать её, к примеру, Вера Степановна.
– Выдуманных имён мы давать не станем, но пожилую даму можем называть Мадам.
После проведённой небольшой переклички они выяснили, что их собралось в этом месте аж двадцать семь человек. Среди них самым молодым оказался тот самый ребёнок восьми, девяти лет, а самым старым дед, успокаивающий его, которому на вскидку все дали лет семьдесят. Мужчин оказалось немного больше чем женщин, и почти у каждого из них оказались какие-то специфические узконаправленные знания в той или иной области. Но так же были и те, кто никаких знаний у себя не выявил, как ни старался хоть что-то вспомнить, и среди них оказался уже знакомый всем Весельчак, а так же теперь и пара его новых приятелей, Лысого и Очкарика.