Оцифрованный. Том 8
Шрифт:
Затем камера приблизилась к полевой кухне, что располагалась недалеко от стены. Сейчас там чумазые солдаты получали свой обед, коим был жидкий суп, почти одна вода, а также немножечко каши. Таким вряд ли наестся взрослый человек. Да и ребёнок тоже… Такое разве чтобы не умереть от голода.
Но сейчас…
— Хлеб! — обрадовался солдат, когда ему в кашу положили кусок хлеба. Свежий, ароматный и будоражащий аппетит.
— Гумпомощь от герцога Кузнецова, — ответила повариха, счастливо улыбаясь.
— Да благословит его
Солдат поспешил уступить место другому голодающему, а люди не знали предела своему счастью. Хлеб… Солдаты редко едят хлеб, и в основном он крайне низкого качества. Но это они ещё не знали про ужин. А ведь там рисовая каша и жареная картошка!
Затем камера перенеслась в город Равенна, показывая голодных и чумазых людей. У них нет денег на горячую воду, да и на обычную воду тоже. Так что старались её экономить.
В городе показали школу, которая выглядит просто ужасно. Явно аварийное здание с трещинами на стенах. Дети внимательно слушали учителей, но глаза были голодные, да и щёки впалые. Однако детишки жадно впитывали знания, ведь если стать умным, то появится возможность прокормить себя и близких.
В стране, где безработица доходит до пятидесяти процентов, лишь победив в жестокой конкуренции, можно получить работу. Правда, порой даже такой работы не хватает, чтобы прокормить себя. Не то, что семью…
И вот прозвенел звонок, и дети поспешили в столовую. Глаза горят, животы урчат, а затем им начали расставлять на столы чашки полные риса. С горочкой!
Счастью детей не было предела. Они словно попали в сказку, и кто-то даже заплакал. А некоторые, съев половину своей порции, стали сминать рис в шарики и, засунув в карманы, побежали домой.
Камера проследила за одним таким мальчиком, и они прибыли в портовый район.
— Мама-мама! — кричал мальчик, влетая в бедный дом.
— Ты почему не в школе? — отчитала его худощавая женщина, занимающаяся тем, что подшивала форму мужа, который сейчас на Фронтире.
— Нас рисом кормили. Много дали. Вот! — он достал два комка риса. — Тебе и сестрёнке!
— Но…
— Я сытый! Ешь, мам! — он протянул ей два комка.
— Вкусно… — она проронила слезу и в два укуса съела комок, а затем поспешила в соседнюю комнату, где маленькая девочка угольком с очень важным видом рисовала на какой-то картонке.
— Стелла! — воскликнула мать, а девочка тут же спрятала уголёк и сделала максимально честный вид. Сама она была очень худая. Кожа да кости. А вот глаза большие, умные и полные жизни.
— Что, мам?..
— Ты опять чумазая! — мать строго посмотрела на неё, а затем улыбнулась и протянула комок риса.
— Ой! Откуда?
— Ешь.
— Но руки… — девочка показала грязные руки, и тогда мать просто протянула комок, и девочка съела его с руки. — Вкусно! И… а что за шарик тут летает?
— А? А! Что это?! — удивились та, уставившись на сферу в
— Это камера, она нас весь день снимала, — сказал мальчик. — Они тут везде летают.
Картинка резко сменилась, и показали причал, где рыбаки выгружали сардину. Говорили они на французском, да и грузили во французские машины-рефрижераторы. У машин была охрана, облачённая в бронекостюмы, и они повезли груз через горную дорогу. Вскоре колонна проехала Флоренцию и добралась до портового города Ливорно. Там рыбу погрузили в корабль, и она отправилась во Францию.
В самом городе же рыбу не ели лет пятьдесят. Французские рыбаки жестоко карали тех, кто даже на деревянной лодке с удочкой выходил в море за рыбой.
Там же показали, как люди приходят в столовые и едят по талонам. Жидкая пшеничная каша с двумя крохотными кусками мяса и горсть макарон. Вот и вся еда для взрослого мужчины.
Но был один нюанс. Это мужчина ел по «серебряному талону», а недалеко сидел мужчина по «медному». И у него из еды была лишь ещё более жидкая пшеничная каша… Без мяса и макарон.
Ну так, один — начальник цеха, а второй — простой работяга. Затем вновь показали фронт. Солдаты копали могилу. Братскую могилу. Одну из многих… Здесь всё в этих могилах. На простые могилы и гробы уже попросту нет сил и денег. Поэтому копали так. И этим днём в могилу легли сто семнадцать человек.
Кто-то умер от болезней и голода, кто-то — от насекомых из Зоны, но большую часть убили жуки, которые ежедневно атаковали Фронтир. Атаковали они не с целью пробить оборону, а просто истощить оборону людей и не дать им восстановить повреждения Фронтира после прошлого полномасштабного нападения Граз.
Люди и боеприпасы заканчиваются, а жуки каждый день рождаются новые и уже готовые идти в бой.
— Двадцатое сентября, — выскоблил мужчина на надгробии деревянном. Без имён и всего прочего. Лишь дата. Соседняя могила имела число «девятнадцатое сентября» и так далее. По братской могиле в день…
Миг спустя показали итальянского генерала. Серьёзный, крепкий мужчина. Он жил близ дворца. На охране стояли два солдата, и те отсалютовали ему.
Генерал вошёл в свой дом, где его ждала красивая худая жена, а также два ребёнка, тоже худенькие. Мужчина переоделся в заштопанную повседневную одежду и пришёл на кухню, ведь уже ужин.
Весьма скромную кухню. Мебель потёртая, как и обои. Дом когда-то был шикарным, но это было лет пятьдесят назад. А затем подали на стол. Макароны!
Всем положили макарон с томатной пастой и мясом. Вот только порции…
— Как сегодня много! — обрадовались дети, глядя на совсем небольшие тарелочки.
— Ну так ваш папочка единолично сбил вражескую «муху», — улыбалась мать.
— Ого! Они же огромные! — восхищались дети, а мужчина был твёрд, как скала. И очень смущался камеры. Дети же её ещё не заметили.