Ода Бабе Яге

Богданова Людмила

Конечно, теперь это все осталось в детских сказках, но я помню, как замирала от сладкого ужаса, когда Марьюшка, распрощавшись с бабой Ягой,

скакала сквозь чащу за своим Финистом на огромном коте, а во тьме вокруг вспыхивали среди деревьев чьи-то глаза и мерещились всякие чудища и нельзя было, нельзя было оглянуться! Кот летел на мягких лапах и ветки норовили хлестнуть в лицо. Сказка была бесконечной, как жизнь, и все - настоящим, лес Лес, и любовь - Любовь. И как шла по Лесу красавица-Василиса, купеческая дочь, сжимая в руке куколку-вместилище души матери, а мимо пролетали всадники Светлый День, Ночь и Ясное Солнышко и скрывались за тыном, увенчанным человечьими черепами, глазницы которых с закатом начинали светиться гнилушечным светом. Это - из глубины,

это - настоящее. Это невозможно выдумать, только знать. Сказку нельзя презирать, над сказкой нельзя смеяться. Столько тысячелетий в ней, куда больше, чем наша куцая история от Рождества Христова. На этом кончается Сага о неведомом, или Ода Бабе Яге.

P.S. Мне тут сказали, что как это: детям - о родовом канале. Не буду отговариваться тем, что современные дети и так все знают. Но если мы продолжим лицемерно утверждать, что их нашли, скажем, в капусте, если они не узнают, каково рожающей женщине, то научатся ли они сопереживать? И вообще, я писала это для умных людей, без скидки на пол и возраст.

Гомель, ноябрь 2000.

1 Это торная дорога такая, для проезда "гостей", то бишь купцов, весьма оживленная.