Одарена, особо опасна и в розыске

Нуар Нинель

Пока спустилась, окончательно вошла в образ. Старичка в старомодном костюме я видела рядом с домом регулярно, мы иногда даже здоровались у прилавка ближайшей бакалеи. Неизменная шляпа, торчащие из-под нее неряшливые седые бакенбарды и бородка клинышком довершали образ. Кофр спрятался в сумке на колесиках, которую я нашла на кухне. Клетчатая хозяйственная тарантайка выглядела достаточно потрепанной, чтобы не вызывать желания в нее заглянуть. Я еще придавила ее слегка, чтобы создать иллюзию пустоты внутри.

Сложнее всего было сымитировать обвисшую сморщенную

кожу. Точнее, сделать это убедительно. У меня имелся желеобразный состав, застывавший на лице как мгновенная маска, но его надо было нанести так, чтобы создать убедительный рельеф, а не шрамы от ожогов. Ну и пара штрихов – тут родинка, там бородавка, здесь пигментация россыпью. Благо память на лица у меня превосходная.

Получилось неплохо. Если не начнут ковырять и присматриваться к глазам – не отличить. Линзы успешно скрывают мой истинный цвет, из-за них же постоянно набегают слезы – как у стариков бывает. Вот только мешают они – сил нет. Ненавижу их носить, но что поделать, вдруг кого знакомого встречу? Старик, насколько мне известно, раскланивается с половиной района. Будет странно, если вдруг начнет всех игнорить и отворачиваться.

А странности привлекают внимание.

Удары тростью зазвучали звонче – я ступила на мостовую.

Меня тут же остановили, вежливо, но непреклонно.

– Вы куда? – строго вопросил один из полицейских.

Я про себя только успевала возносить благодарность небесам, что на задержание послали местные органы власти, а не профессиональных ловцов. Что это – небрежность, презрение к «бабе» или недосмотр, но повезло мне по-крупному.

Будь на месте стража порядка любой из натасканных мною же старшекурсников или выпускник, прошедший семинар, меня уже давно просканировали бы на предмет отпечатка ауры. Он у всех уникален, и подделать его сложно. Изменить, исказить – запросто, что я сейчас и делаю. На шее амулет, меняющий характер силы и не позволяющий засечь. Но вот притвориться полноценно дедом я не могу. Если полезут в общеимперскую базу, да сопоставят…

Но местным дозорным не хотелось возиться со сложной техникой и бюрократией.

– Это мистер Шефферд, я его знаю. Живет в этом доме. Связей с подозреваемой не имеет, – вмешался краснощекий молодой полицейский и даже военное приветствие изобразил.

Пришлось повторить. Вроде не перепутала – меня пропустили без дальнейших вопросов.

Сложнее всего было сдержаться и не припустить по пустой, перекрытой с двух сторон улице. Спину буравил десяток настороженных взглядов, и приходилось старательно горбиться, шаркать, волоча за собой громыхающую по мостовой тележку, и то и дело поправлять шляпу суетливым движением, подсмотренным у старикана в одной из очередей.

Наконец зона отчуждения осталась позади, меня пропустил второй заслон, я свернула за угол и лицом к лицу столкнулась с прототипом.

Мистер Шефферд застыл как вкопанный. Трость в его руке поменяла положение, превращаясь в мгновение ока из подспорья в оружие. В основании сверкнуло лезвие.

Ого, какая прелесть. Недооценила я старичка, однако.

Не

из засланных ли он ловцов?

Помнится, в самом начале карьеры в академии ко мне приставили наблюдателей, дабы я не опозорила поручившегося за меня Айзенхарта. Похоже, кто-то из старой гвардии решил задержаться и присмотреть за нами дальше.

Что ж. Признаю – дед был прав. Ненадежная я оказалась.

Еще бы узнать, что успела натворить эдакого? Какое из старых дел вдруг всплыло? Ведь за последние три года я была настоящей паинькой, сама себе удивлялась. Ни грабежей, ни взломов – замок в ванной не считается. Тем более Руф не возражал, когда неожиданно оказался в душе не один…

– Мисс Тейра? – негромко уточнил дед.

Четко и ясно, никакого возрастного дребезжания.

Хорошо, что я не пыталась изобразить его голос!

Впрочем, достаточно было кивнуть или вздернуть бровь. Старик редко произносил что-то вслух, предпочитая даже в магазине тыкать пальцем и молча ждать, опираясь на трость или тележку, пока завернут заказ.

– Драки не будет? – с некоторым сожалением констатировала я, глядя, как лезвие снова скрывается в трости.

Дед смущенно отвел взгляд и пожал плечами:

– Простите, рефлексы. Пройдемте, не стоит привлекать внимание общественности.

Общественности в переулке не было, это нам повезло. Все зеваки сейчас там, у кордона – ждут, когда поймают таинственного преступника. А здесь, в двух шагах от эпицентра, тишина и благодать.

Но в чужой подъезд я шла с некоторой опаской.

Вдруг там меня ждет группа захвата? И я сама, по доброй воле, к ним в лапы.

Но нет – кафельный мешок был тих и безлюден. Лишь немного попахивал.

– Рудольф просил за вами присмотреть, – с места в карьер начал мистер Шефферд. Молодец, не будем ходить вокруг да около, на это нет времени. – Здесь список ближайших стихийных порталов и их конечные точки. Просмотрите, выберите. Как я понимаю, на официальную станцию вы вряд ли поедете.

Легкость, с которой меня выследил старый оперативник, неприятно поражала. Неужели меня можно просчитать настолько точно? Или все-таки совпадение, случайность? Но вслух спрашивать не стала из уважения к профессионализму и возрасту. Какой ловец признает, что ему просто повезло?

– Правильно понимаете, – признала я и, пользуясь случаем, поинтересовалась: – А что вообще происходит?

Мобильный артефакт остался в пентхаусе. Отследить его дело пары минут, я не собиралась добровольно таскать с собой маячок. А как еще узнать новости?

Лучше бы не узнавала, честное слово.

– Ограблен Центральный Имперский Банк. Пропало более трехсот миллиардов векселями и драгоценностями. Редкие артефакты, украшения, а самое главное – документы! Фонд нотариальной конторы, все признания, показания, секретные сведения…

У меня похолодело все. От рук до души.

За такое не просто арестуют. За такое сразу прикопают и скажут, что так и было.

– Но у меня же алиби… – растерянно пробормотала, прокручивая про себя вчерашний день.