Одаренные. Совет
Шрифт:
Как признанный мастер Времени он знал истинную цену потерянным мгновениям. Именно таким, наполненным покоем, счастьем и теплом.
Часы показывали восемь вечера, когда пророк вышел на улицу. Июльское солнце клонилось к западу, и торопиться куда-то не имело смысла. Все основные вопросы с расселением членов Европейского сообщества он решил еще неделю назад, безопасность в городе обеспечивал Николай, а в этом вопросе на него можно положиться. Сам Совет должен состояться только в понедельник, речь уже заготовлена и исправлена. Осталось утрясти лишь пару формальностей, но они могут подождать…
Ноги
Он шел, не торопясь, приглядываясь к людям, подмечая детали, мгновенно фиксируя их в памяти, чтобы затем использовать для очередного сюжета. В его официальной работе журналиста может пригодиться любая мелочь. Город лениво дремал, разморенный теплом и отдыхом. Люди выглядели на удивление довольными жизнью. Пора отпусков и каникул сделала свое дело, снизив градус общей напряженности. То, что нужно перед Советом.
Арсений вышел к набережной, неторопливо скользя взглядом по прогуливающимся парочкам, уже давно облюбовавшим это место для свиданий. Аллейка высаженных кленов и берез создавала тенистый уголок, откуда можно любоваться водой и проплывающими мимо пароходами и яхтами.
Взгляд зацепился за женскую фигуру, застывшую у самой ограды. Она стояла к нему спиной, опираясь одной рукой на витую решетку, а другой сжимая ремешок сумочки. Серо-голубой брючный костюм из какой-то тонкой ткани мало походил на последний писк моды, не говоря уже о его полном несоответствии погоде. Современные девушки в жару не носят широкие брюки и жакеты с длинным рукавом, пусть даже и столь легкие, что ветер без труда колышет ткань, создавая иллюзию ряби, окутывающей женщину. Они не носят удобные сандалии на невысоком каблуке тон в тон к сумке, стремясь взлететь над асфальтом на тонких иглах немыслимых шпилек. И от них не веет столь странным спокойствием и умиротворением. Полным довольством жизнью.
Пока взгляд отмечал мелкие детали, ноги уже несли пророка к незнакомке, чей образ казался столь притягательным. Ее темно-русые прямые волосы прикрывали лопатки и колыхались под порывами легкого ветра с воды. Она чуть повернула голову, и стала заметна линия носа и губ, не тронутых яркой помадой. Такой стиль больше подходил бы уже взрослой женщине, но мастер Времени остро ощущал, что будет сильно удивлен, когда узнает возраст гостьи. То, что она прибыла в город недавно, не вызывало сомнений. Также как и то, что являлась одаренной. Ее ауру, совпадающую оттенком с костюмом, он смог различить не сразу, но теперь видел довольно четко.
– И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
Строчки сорвались с губ, прежде чем он задумался или захотел остановиться. Арсений любил поэтов серебряного века, а вспомнившееся стихотворение почему-то казалось невероятно уместным.
– И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Он подошел уже достаточно близко, чтобы его негромкая декламация стала слышна женщине, и она все же обернулась, ветер отбросил темные волосы от лица…
– И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу, – закончил пророк, глядя в серо-синие глаза незнакомки. Они оказались чуть темнее ткани костюма. Кожа ее поражала светлыми оттенками, почти нетронутая загаром, что тоже странно, учитывая современное стремление уподобиться летом жителям Африки. Была ли она красива? Арсений не смог бы сказать точно. Черты ее лица гармонично сочетались, но не поражали воображение выразительностью или классической красотой. Она выглядела молодо, но впервые мастер Времени не смог точно понять, сколько же именно лет женщине. Двадцать пять или тридцать? А, может быть, двадцать три? Чересчур большой разброс для того, кто всегда привык быть точным.
– Вы любите Блока?
Ее голос оказался мягким и журчащим, как ручеек в жаркий полдень. Ощущение прохлады и чистоты нахлынуло на него, словно поток свежего воздуха, заставив забыть о делах и усталости.
– Временами… А вы?
Она улыбнулась, не столько губами, сколько глазами, в которых горела неподдельная искра жизни, наслаждения каждой минутой… Он давно не видел таких глаз.
– Предпочитаю Есенина…
– Здесь не часто встретишь любителей поэзии, – мягко отметил пророк и сделал движение рукой, указывая на набережную. – Пройдемся?
Она кивнула, и они неторопливо двинулись вдоль ограды на расстоянии полуметра друг от друга. Не друзья, но и не незнакомцы. Что-то еще неизвестное. Девушка молчала и смотрела на воду и блики солнца, играющие на ней.
– Вы приезжая?
Она снова улыбнулась, но теперь только губами, и взглянула на него.
– Я похожа на туристку?
– Я довольно часто здесь гуляю и знаю почти всех, кто имеет такую же привычку. Вас я вижу впервые.
– И вы помните всех, кого встречаете? – в ее глазах заиграло лукавство, и она снова взглянула на воду.
– Вы не ответили…
Она пожала плечами, не спуская глаз с реки. Ни да, ни нет… Арсений знал способ получить хотя бы частичные ответы на свои вопросы, но не хотел спешить. До встречи с Владом у него еще оставалось достаточно времени. Особенно для того, кто никогда не опаздывает.
– Вы любите этот город? – серо-синие глаза снова завладели его вниманием.
– Люблю, – пророк пожал плечами, – как-никак здесь – мой дом.
– И значит, вы многое о нем знаете.
– Одно совсем не зависит от другого.
– Не думаю, что человек, свободно цитировавший Блока, не знает истории собственного дома.
– Поймали, – усмехнулся мастер Времени, – я, действительно, знаю многое. Вас интересует история? Прогулка по памятным местам?
Она рассмеялась легко и музыкально, но негромко, а пророк вдруг услышал цокот копыт и перестук колес по каменной мостовой. Пожалуй, такая атмосфера была бы для нее привычнее…
– Об истории города я и сама знаю достаточно, меня интересует, что в нем есть нового…