Одаренный: кадет
Шрифт:
Делать нечего, нужно идти.
— Саша! — окликнул меня отец, весь светящийся от счастья.
Глаза его были красными и я понял, что он всю ночь не спал.
— Что случилось? — спросил я, кивая на его вид.
— Не мог заснуть, — улыбнулся тот. — Все смотрел котировки акций. Саша, мы теперь очень богаты! И все благодаря тебе!
— Ты тоже принял в этом немаловажное участие! — улыбнулся я.
— Не принижай своих достоинств, именно ты придумал такую хитрую комбинацию и наказал этого Дантеса. Поэтому я решил тебе подарок сделать.
— Какой?
Отец
— Вот. Сюда поступает десять процентов с каждой акции. Это честно твои деньги, остальное я распределяю на возврат долга и финансирование долгосрочных проектов и поддержание рода.
— Десять процентов? — я прикинул в уме.
Получалось очень большая сумма.
— Это много.
Отец остановил меня жестом.
— Не спорь. Это твои деньги. Трать их как считаешь нужным.
— Ты уверен?
— Вполне.
Я пожал отцу руку, двинул на улицу. Там меня уже ждала машина.
Кадетский корпус имени Михайлова был одним из трех корпусов, расположенных в разных конца города, объединенных под крылом Императорской Гарнизонные школы, считающейся низшим разрядом военно-учебного заведения. Обычно там карьеру делали служивые люди, не обладающие особыми умениями и Даром и не имеющие богатого рода. Однако путь таких людей был долог. Нужно было отличиться в учении, показать себя в бою, уметь не только превосходно махать шашкой или стрелять с плеча, но и уметь играть в тонкие подковерные игры, которым тут не было конца.
Но перешедшие из Школы будущие аристократы негласно наделялись особым статусом. Считалось, что те, кто прошел и Школу и кадетство, могли пойти очень далеко во власти, гораздо дальше, чем если бы учились только в Школе. И это было основано не на ровном месте. Ведь Его Высочество государь Алексей Иванович сам прошел два учебных заведения. Правда, он еще и был сыном прошлого Императора, но об этом почему не упоминалось.
Об этом всем мне успела рассказать Смит аудиосообщением, пока я ехал туда. Она также пообещала узнать кто именно будет нашим командиром и сказал, что вышлет по нему всю имеющуюся у нее информацию.
Мы подъехали к серому зданию и я понял, что это точно будет не Школа. Решетчатые заборы под два метра высотой, за ними никакой зелени, все сплошной асфальт, по которому маршировал строй парней. Сам кадетский корпус представлял собой огромное раскинувшееся здание, в четыре этажа и несколько отделений, соединенных с собой кирпичными перемычками. Никакой роскоши и мраморных статуй. Серая штукатурка, белый кирпич, черный асфальт.
Я вышел из машины, взял свои вещи.
— Кто такой? — угрюмо спросил охранник на проходной.
Я представился.
— Проходи, — кивнул тот, найдя мою фамилию в списке.
Я вошел внутрь.
На малом плацу, расположенном слева от самого корпуса, стояла толпа. Я понял, что мне туда и кисло побрел ко всем. Довольно скоро нашел среди толпы Иосифа, Катю, Тамару и Бульмяка.
— Учится вместе будем? — спросил я, поглядывая
— Нет, — так же кисло ответила Катя. — Женское отделение в другом конце. Общие только занятия, и то не все.
— Не переживай, — шепнул Иосиф. — Будем втихаря встречаться гд-нибудь, у меня тут знакомые ребята есть, можем через них чего покрепче заказать.
— Ага, как же! — хмыкнула Катя. — Если поймают знаешь что будет? На восточные рубежи сошлют!
— А что там? — пробасил Бульмяк, явно не следящий за новостями.
— Горячо сейчас там, — хмуро ответила Катя. — И есть большой шанс выхватить пулю в спину. Или в лоб.
Это еще больше добавило к моему и без того плохому настроению черных красок.
Я начал осматриваться, вглядываться в лица. Довольно скоро увидел Крысу, он стоял поодаль от всех. Все такой же, с кривым носом, но вот взгляд потухший.
Я кивнул всем остальным:
— Вон Крысеев.
Крыса поднял на нас взгляд. Я приветственно кивнул — все-таки пережили вместе тяжелые мгновения, а это, как говорят, сплачивает. Но Крыса сделал вид, что не узнал меня, от чего мне стало противно — словно потрогал слизняка.
— Некоторых жизнь не меняет, — фыркнула Катя.
— Добрый день! — крикнул вдруг зычный громкий голос и к нам вышел коренастый мужичок.
Одет он был в военную форму, без погон. Лицо его было квадратное, словно накрошенное поваром-неумехой — глаза разные, одно с прищуром, другое навыкат, нос смотрит в бок, рот как шрам, разделяет щетинистый подбородок. Незнакомец не внушал доверия и представлялось, что он служит тут, в кадетском корпусе, каким-нибудь палачом.
— Сказал добрый день! — рявкнул он и толпа нестройно начала отвечать ему. — Какой ужас! Значит так, утырки. Меня зовут зауряд-поручик Шмыгаль Семен Семенович. Я вам тут и папа, и мама. И я буду делать из вас людей. Кадет должен стрелять как ковбой и бегать как его лошадь. Так вот я сделаю из вас и ковбоев и лошадей. Всем все понятно?
Толпа вновь что-то промычала.
Шмыгаль сморщился. Начал дежурно говорить:
— Кадетский корпус имени Михайлова — это частично полный пансион. И это вам не Школа. Тут вы будете жить месяц. Потом только можно будет посетить дом. Но только на один день! А дальше — учеба, тренировки, еще учеба, и марши, марши, марши, — Шмыгаль хитро улыбнулся. — Вам понравится. А если не понравится, то три наряда вне очереди. Всем все ясно?
Собравшиеся нестройно что-то защебетали.
— Не слышу? Что за баранье блеянье? Нужно говорить «так точно!». Понятно?
— Так точно!
— Не слышу!
— ТАК ТОЧНО!
— Вот и хорошо.
Шмыгаль достал бумагу из внутреннего кармана кителя, развернул ее, подслеповато щурясь, начал читать. Потом, прочитав, посмотрел на собравшихся.
— Значит так. То, что вас определили сюда сам Император Алексей Иванович еще не делает вас какими-то избранными или неприкасаемыми. Для всх правила одинаковы. Для вас — тем более. Так... — Он сосредоточенно потер пальцами переносицу. — Где тут список фамилии? Ага, вот он!