Одаренный: магистр
Шрифт:
А потом, отмахнувшись, через грустную улыбку спросил:
— Никак судный день начался? Вы боговерующие? Я тоже нет. А вот моя бабка, царство ей небесное, была верующая. Нет, ее не съели. Она три года назад тому померла, от припадка. Так вот она все пугала меня, что к грешникам ангелы придут со спросом в судный день, мало не покажется. Я смеялся тогда, а сейчас что-то подумал, что может быть и правду говорила старая?
Старик задумался.
— Хотя на ангелов эти гады точно не похожи. Скорей, черти из ада. Но я уже не помню,
Прохор Митрич одним махом докурил остатки самокрутки, бросил себе под ноги и очень долго растирал ее носком ботинка.
— Вы видимо тоже грешили раньше, раз тут оказались. Жаль, молодые еще, и не пожили. Но так уж бог распорядился. Нет отсюда выхода.
— Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросил я. — Что значит — нет выхода?
— Ходил я до соседского поселка. Да не дошел. Уперся в какую-то невидимую стену. И что самое интересное меня вроде никто не видит. Я гляжу, а там машины ездят, грузовики, автобусы. Я им махают, кричу. Бесполезно. Словно и нет меня вовсе. Испугался страшно. Думал, крыша у меня поехала. А потом вот понял — действительно судный день. Всякое может быть.
— Митрич, сможешь нас безопасной тропой до того барьера довести? — оживился я.
— Думаете, получится у вас что-то?
— Попробовать хотим.
— Ну а чего не довести? Времени у меня имеется, тем более в компании все интересней, чем одному. Послушаю хоть людей.
Но слушать нас старик не стал. Всю дорогу без умолку говорил сам. Он рассказал нам все и про себя, и про свою бабку, и чуть ли не про каждого соседа по деревне. Мы слушали, не перебивали, понимая, что старику наскучило одному и нужно выговориться.
Прохор Митрич вел нас какими-то совсем уж звериными тропами. Мы то и дело натыкались на валежник и заросли колючек. Но старик повторял «ничего страшного» и шел дальше, заводя нас в самые дебри.
Когда терпение начало уже подходить к концу и хотелось уже спросить у нашего проводника, где мы, как старик остановился.
— Пришли? — с надеждой спросила Катя.
— Почти, — загадочно ответил старик.
— Что значит — почти? — вновь начала закипать девушка.
Но Митрич остановил ее жестом руки. Шепнул:
— Там…
И указал куда-то вдаль.
Мы выглянули из-за кустов и замерли. Вдали, почти у самого горизонта и в самом деле ощущался барьер. В вечерних сумерках он был особенно различим, свет преломлялся на нем, создавая иллюзию того, что мы сидим внутри банки.
Но не это остановило нашего проводника.
Рядом с барьером находилось какой-то черный холм, похожий на муравейник.
— Это что такое? — спросил я у старика.
— Оттуда они появляются. Эти, великаны. Или черти, — ответил Митрич. — Я хотел сжечь его, бензину даже взял с собой. Да только не получилось.
—
— Из-за них, — кивнул старик в сторону.
И мы вдруг увидели вдали волков. Это была целая стая, она стояла неподвижно, смотря в одну точку. И без особых усилий стало понятно, что звери подвержены какому-то воздействию.
«Существо использовало местную фауну для охраны!» — понял я.
— Первый раз их не было, — сказал старик. — Ни муравейника этого не было, ни зверей. Мне даже удалось подойти к барьеру. А потом вот появились. И стоят так уже второй день. В одной позе. Может, дохлые? Но я все равно подходить к ним боюсь. С детства волков не переношу на дух!
— Александр, я как-то тоже с волками не особо, — прошептала Катя.
— Вы предлагаете мне одному с ними разбираться?!
— Я только проводить вас подвязался, — тут же ответил старик.
— А я вообще девушка!
Я выругался себе под нос.
— Ладно, сам решу эту проблему.
И принялся создавать конструкт, выписывая все те же уже знакомые формулы, создавая ледяной меч. Но на половине остановился. Подумал и решил, что огненный меч будет для зверья страшней. На том и порешил.
— Да ты колдун! — удивился старик, увидев, как в моих руках вдруг появился полыхающий меч. — Ну точно судный день!
— Тут сидите и не высовывайтесь, — сказал я.
— Подожди, — остановила меня Катя. — Я с тобой.
И тоже создала огненный меч.
— Мать честная! Ты тоже ведьма! — продолжал удивляться Прохор Митрич. — Пойду я от греха подальше в свой родной лес. У меня и так грехов хватает!
Старик скрылся в кустах. Я даже не успел его поблагодарить за то, что он проводил нас до места.
— Пошли, — махнул рукой я.
И мы принялись осторожно подступать к барьеру.
Волки, едва почувствовав нас, оживились. Вожак стаи зарычал. И бросился на нас.
Удар мечом и… ничего!
Огонь лишь опалил шерсть животного, не причинив тому видимого урона. Волки были тоже закрыты формулами барьера!
— Твою мать! — не смог сдержать я эмоций.
И вновь ударил волка. Потом еще раз. И еще. И еще.
К вожаку примкнули и другие из стаи. Нас окружили и принялись пытаться цапнуть клыкастыми пастями. Мы же с Катей примкнули друг к другу спиной к спине и начали отбиваться. Мы едва успевали бить зверью по мордам, чтобы не дать схватить нас.
— Огонь не берет! — произнесла очевидную вещь Катя.
А еще мы были в засаде, попавшись в нее сами — слишком были самонадеянными. За что и поплатились.
Я лихорадочно перебирал в голове варианты конструктов, которые можно применить к противнику. Но тратить наугад силу было чревато. Можно было все израсходовать, а найти нужный конструкт не найти. Прощупать бы защиту зверья, чтобы понять, на чем основана их защита, уловить ее суть. Но как это сделать? Тут едва успеваешь отбиваться от плотного напора.