Одеон
Шрифт:
– Я поняла! – Саша резко подскочила.
– Что поняла? – испуганно спросила я.
– Всё.
– Что “всё”?
– Вот кто у тебя отец?
– Кто?
– Паша понимает, чья ты дочь, – начала Сашка, так и не ответив на вопрос. – Что ты единственный ребенок Носова, и что всё наследство достанется тебе, а потом и вашему сыну. Или дочери. Понимаешь?
В целом Сашина версия звучала логично, я и сама о подобном думала: Паше нужна была женщина его круга, которая с детства знает, что такое хорошая жизнь. Но корыстные планы по поводу
– Саш, это глупости, – сказала я. – Во-первых, мой отец не идиот, во-вторых, у Паши всё и так охуенно без моего наследства, которого у меня ещё даже и нет. А Паша со мной не разводится, потому что ему это просто удобно. Мы давно вместе, я из его круга, его деньги мне не интересны, я проблем не создаю, сижу молчу. Идеальная жена.
– А ты не молчи! – звонко сказала Саша. – Не молчи!
– Ох, Саша, – сказала я, глубоко вздохнув.
– Что?
– Да ничего, – я улыбнулась.
– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
– А я не знаю, чего хочу, понимаешь? – я медленно поднялась и села. – В этом вся проблема. Мне абсолютно всё равно. Наверное, только выкидыши ещё напоминают мне о том, что я живая.
– Понимаю, – грустно сказала Саша. – Ну, в смысле, не понимаю, но понимаю.
Саша была девственницей. Это могло показаться странным: в 25 лет и ни разу не было секса, но для меня это странным не было. И не потому, что с Сашей что-то не так, а потому что это жизнь.
– Тебе не надо было сегодня на учёбу? – я решила сменить тему.
– Надо было, но я решила остаться, побыть с тобой.
– Как вообще твоя Сорбонна поживает? Все хорошо?
– Ты, как моя мама.
– А как, кстати, у тёти Ларисы дела?
– Нормально, – на лице Саши появилось раздражение. – Опять вчера поругались.
– Из-за чего?
– Да, короче, – Саша села, взяла бутылку и подлила себе ещё вина. —Говорили вчера по скайпу, и мама опять завела шарманку про то, что я толстая, что у меня нет отношений, что я занимаюсь своей литературой и закончу в нищите, как и они, и что я здесь, в Париже, только благодаря тебе и Паше, и всё в этом духе.
– Ну, и что такого? Просто она переживает.
– Рит, ты уж прости, конечно, – Саша отпила вина. – Но тебе не понять, когда тебя вечно критикует собственная мать.
Я не обиделась на слова Саши, мы открыто об этом говорили, но скорее мне стало за неё грустно. Да, быть может, Лариса, как и большинство родителей, не умеет выражать свою заботу деликатно, без резких суждений, но она очень любила свою дочь и тревожилась о ней. Это куда лучше, чем когда у тебя матери вовсе нет.
– Конечно, не понять, – ответила я. – Но лучше бы я выслушивала критику от родной матери, чем все подростковые годы встречала и провожала бесконечный хоровод отцовских шлюх.
– Вот, видишь, у тебя тоже есть обиды на отца.
– Ну, есть, и что?
– А у кого-то отца нет вообще, и вот он бы сейчас сидел и стыдил тебя, какая ты неблагодарная дрянь.
– Саш,
– Именно это ты и делала, – Саша, надувшись, встала с матраца и пошла в сторону кухни.
– Саш, ну, что за детский сад?
Она сделала вид, будто не слышит меня из-за шума воды в кране, наливая воду в стакан.
– Ц, – я цыкнула и начала вставать. – Ну, что ты обижаешься?
Саша начала демонстративно пить воду, чтобы не отвечать мне. Я подошла к кухне, ещё чувствуя слабость в ногах, и, опершись на столешницу, встала прямо перед ней. Та продолжала делать вид, будто меня нет.
– Ты как маленькая, – сказала я, заглянув ей лицо.
– Сама ты маленькая, – Саша со стуком поставила стакан на стол.
– Нет, я уже старая больная женщина, а ты мелкая. И вредная. Но я всё равно тебя люблю.
– Видела, ты «Степного волка» читаешь, – Саша перевела тему, что всегда делала, когда знала, что перегнула палку, но признавать это не хотела. – Нет, я не рылась в твоих вещах, просто когда переодевала тебя в пижаму, увидела книгу.
– Да, но мне что-то не зашло, – с улыбкой сказала я.
– М-м-м, – протянула Саша. – Понятно.
Я взяла чистый стакан и тоже набрала воды.
– А ты какую литературу изучаешь? Ну, в Сорбонне? – спросила я, сделав глоток.
– Разную, – ответила Саша и посмотрела мне прямо в глаза. – Рит…
– Что?
– Тебе нужно уходить от Паши.
– Я уже знаю, что ты так думаешь.
– Рит, все так думают.
– Кто «все»?
– Твой отец, мои родители, я так думаю.
Я допила воду и прополоскала стакан под водой.
– Давай спать, я устала.
– А ты сама-то что думаешь?
– Вот именно, Саш, что ничего. Я не знаю, что думаю.
– Ладно. Давай спать. Достану второй матрац.
***
Мы лежали рядом, Сашино лицо было подсвечено экраном айфона, а я делала вид, что сплю.
Я знала, что все против нашего брака с Пашей, и все они были правы. Но мне было страшно. Я боялась не одиночества, не остаться без денег или крыши над головой, я знала, что мне это не грозит. Я просто боялась Погодина. Это был непредсказуемый человек. Больной тиран, который не терпит, если что-то выходит из-под его контроля или идёт не по его сценарию.
Есть вероятность, конечно, что он отреагирует спокойно, и отпустит меня с миром. Я была уверена, что у него так же не было никаких ко мне чувств, как и у меня к нему. Хотя иногда мне казалось, что я все ещё люблю его… Порой он был очень нежным и внимательным в сексе, следил, как моё тело отзывается на его ласки. Он был тем самым Пашей, которого я полюбила когда-то на первом курсе МФТИ. Почти 20 лет назад. Мне было жутко от этих цифр, а ещё от того, как быстро летит время. Хотя, когда я смотрела интервью той самой Вице-мисс России, она рассказывала, что любит жёсткий секс. А когда ведущий спросил её про анал, она захихикала.