Одержимая тобой. Часть 2
Шрифт:
– И угораздило меня с тобой связаться на свою голову!
– рычит он гневно.
Я не на шутку пугаюсь и зажимаю рот рукой. Что же я наделала?
– Что ты так смотришь? Я говорил тебе согласовывать со мной каждый шаг? Говорил?
– Он не дал мне времени!
– Разумеется, не дал, потому что ты могла посоветоваться с кем-то, у кого в голове больше одной извилины!
Он с грохотом опускает передо мной папку с контрактами и тычет в них пальцем.
– Что ты увидела здесь такого, чтобы пустить двухмесячный упорный
– Много информации о сделках, что заключил Дима.
– Да ну? И ты сразу подумала, что всесильный Гордеев проявил чудеса разведки и выкрал у него эту информацию?
– Разве нет?
– Ты можешь разорвать эти копии в клочья, я завтра принесу тебе новые! Потому что всё это тендеры, выигранные по аукционам и конкурсам, и висят в доступе всем участникам, зарегистрированным на электронных площадках!
Я не сдерживаю судорожный всхлип и хватаюсь за волосы. Дикий страх увлажняет мне глаза, я готова разрыдаться от осознания собственной глупости! Гордеев развел меня как школьницу, пользуясь моей абсолютной неопытностью. Как я могла поддаться эмоциям и подписать хоть что-то без согласования с Владимиром?
– Я не знала! Что мне делать? Вова, пожалуйста, скажи, что я могу всё это исправить!
– Гордеев вывернул наш договор наизнанку всего одним пунктом! Что ты можешь сделать тут после своей подписи? Пойти на ужин, для которого так вырядилась, и сказать Диме, что подписала смертный приговор его непосильным трудам! А когда он спросит зачем, скажешь, что решила так помочь фирме! Как вообще можно подписывать документы, в которых заведомо указано хоть что-то против нас?
Слёзы прорываются из глаз, я прячу лицо в ладонях и громко реву. Владимир замирает рядом в неловком молчании. Почёсывает макушку и уже спокойнее произносит:
– Не реви! Сейчас всю тушь размажешь.
Реву ещё громче, по-детски вытирая слезы.
– Ладно-ладно, всё! Иди на свой ужин, а я пока подумаю, что нам с этим делать.
– Я ничего не буду делать для Гордеева! Он подло обманул меня!
– Ох, Катя... Ты сама-то читала договор? Не будет она!
– опять заводится Владимир.
– Не думал, что Гордеев сможет так запросто тебя подловить...
Не могу остановить слезы, у меня уже истерика. Как идти на ужин с Дмитрием в таком состоянии? Да я ему в глаза не смогу смотреть! Владимир, бережно обхватив мои плечи, ведёт меня к ванной. Раздается звонок в дверь.
– Это, наверное, Егор, - плетусь в прихожую.
– Я сам открою, иди умывайся!
Не хочу, чтобы Егор видел Владимира вместе со мной и спешу за ним следом, продолжая реветь.
– Я открою!
– Не беси меня ещё больше, - шипит на меня он и отворяет дверь.
Егор вежливо здоровается с порога и немного теряется при виде моего состояния. Владимир кивком приглашает его войти.
– Не обращаем внимания, царевна Несмеяна сломала ноготь! Сейчас приведёт себя в порядок, пока подожди.
–
– воющий голосом говорю я.
– Пойдёшь!
– рявкает Владимир и, схватив меня под локоть, ведёт к умывальнику.
– И не смей закатывать Диме истерик, у него и без тебя хватает головняка! Ну-ка, посмотри на меня!
Я послушно поднимаю голову, встречаясь с его светлым хмурым взглядом. Удивлённо застываю, не в силах оторвать от них взгляд. Все мои проблемы вдруг кажутся такими мелкими, на фоне его. Взгляд Владимира такой безжизненный, пустой, без единой искорки радости. Будто Настя забрала с собой на небо его душу. Какая же жадная! Могла бы оставить хотя бы частичку для собственной дочери!
– Ты же актриса, верно? Давай-ка, соберись. Теперь всё будешь делать только с моей указки. Вот сейчас приводишь себя в порядок и идёшь на ужин.
Я киваю, размазывая слёзы тыльной стороной ладони.Закатила истерику из-за собственной тупости! Не замечаю, как внезапно успокаиваюсь.
– Хорошо.
– Вот и умница! Чтобы больше не смела реветь. Посмотри до чего себя довела? Нос красный, туш под глазами, а рот-то как растягивается... До Хэллоуина ещё далеко, успеешь ещё народ попугать!
Не сдерживаю улыбку и отворачиваюсь, наблюдая через зеркало, как его темно-каштановая макушка исчезает за дверью. Через десять минут смотрю на своё отражение. Бывало и лучше... Слишком бледная и расстроенная. А чёрное платье, плотно облегающее фигуру, только подчеркивает мою бледность. Немного румяню щёки и, не глядя на своё отражение, выхожу к Егору. Парень ведёт себя профессионально, даже виду не подаёт, что стал свидетелем моей истерики. Когда мы садимся в машину, я прошу его ничего не рассказывать Диме.
– Если бы я много болтал, я бы тут не работал, Катя.
– Улыбается Егор.
– Вот даже как! А давно ты работаешь у Савицких?
– Четвёртый год.
– Нравится?
– Дмитрий Александрович хороший руководитель. Справедливый, хоть и строгий конечно. Да и платит хорошо, грех жаловаться.
– И чем же ты занимаешься, кроме того, что за мной приглядываешь?
– Вообще я работаю в отделе безопасности, - немного смущается Егор.
– Работы там хватает. За малейшую утечку информации можем получить по шапке. Дмитрий Александрович подобное не терпит.
Я закрываю глаза с тихим стоном. Как же я попала! Сдохну, но ничего не передам Гордееву, что бы в этом проклятом договоре не оговаривалось!
Мы едем достаточно долго, высокие городские постройки плавно исчезают с улиц, меняясь на одноэтажные домики частного сектора. Когда, наконец, сворачиваем с шоссе, мне становится понятно, что ресторана тут нет. Выхожу из машины на выложенную камнем дорожку, по краям которой высажены шикарные благоухающие цветы. Всё вокруг утопает в яркой зелени. Иду по дорожке плавно уходящей на возвышенность и вижу впереди большой двухэтажный особняк.