Одержимая
Шрифт:
Эгги пожала узкими плечами, опять лишь слегка приподняв их.
— Твои глаза говорят, что ты частично белая. И я вижу в тебе что-то, тень чего-то… старого. — Она показала на мое солнечное сплетение, в подреберье. — Здесь. Как будто две души живут в одном теле. Они не враждуют, сосуществуют в беспокойной гармонии. — Когда я ничего не ответила, когда молчание превратилось в неудобство даже для шамана, она выдохнула, отломила кусочек печенья и съела его. Потом взяла себя в руки и упорядочила свои мысли. — Вот ответ на твой первый вопрос: пожиратель печени — скинуокер.
У меня дыхание перехватило. В горле стало обжигающе
— Его еще называют «меняющий кожу». Существует несколько племенных преданий о пожирателе печени. В одном из них это женщина. В своем человеческом обличье она обычно предстает почтенной матроной, поэтому в течение многих лет вызывает уважение и доверие. Но по достижении преклонного возраста ее одолевает жажда молодости и силы, и она ищет возможностей заменить то, что потеряла, и искушение толкает ее на греховное дело. Она меняет свою кожу на кожу другого человека. Это самая черная из магий. — Наши предания творят, что, когда она задумывает свое дьявольское дело, у нее вырастает один ноготь и она вонзает его в ребенка, чтобы достать печень. — Я ничего не ответила, и Эгги продолжила: — Еще одного скинуокера зовут Калона Айилиски,Ворон-пересмешник. Ему нравится забирать сердца. — Женщина пристально смотрела на меня не отрывая глаз. — Пожирателем печени обычно называют скинуокера, который сошел с ума. Скинуокеры могут быть отвратительными существами, — подвела она итог. — Однако в давние времена, перед тем как появились белые люди со своей вечной страстью получать все больше и больше, перед тем как испанцы в металлических шлемах пришли, чтобы поработить нас, скинуокеры были защитниками народа. Они оберегали наших предков от злых сил и черной магии. Только состарившись, уже после прихода белых людей, многие из них перешли от защиты к дьявольскому ремеслу и черной магии, — закончила Эгги совсем тихо.
Женщина наблюдала за мной. Она сидела расслабленная, спокойная, и глаза ее видели больше, чем мне бы хотелось.
— Некоторые называют пожирателя печени Палец-Копье. У'тлун'та.— В устах Эгги имя прозвучало как хут луна.В ее произношении слово отличалось от того, что всплывало в моих отдаленных воспоминаниях, но я встречала это слово в книгах Муни. Эгги улыбнулась. — Вижу, ты знаешь про Палец-Копье.
Я кивнула и спросила:
— Существует хотя бы один шанс, что пожиратель печени не скинуокер, а вампир?
— Нет. Вампиры — чужаки. Они пришли с испанцами, первыми белыми людьми.
Я снова кивнула, хотя не уловила в этих словах особого смысла. Я слышала, как в глубине дома тихо вращаются лопасти вентилятора и двигатель, приводивший их в движение, издает монотонное жужжание. Холодильник гудел и пощелкивал, а автоматический генератор льда с грохотом выбрасывал морозные кубики. Я вернулась к столу и села на стул.
— Разговор между старейшиной или шаманом и тем, кто пришел за помощью,
Эгги покачала головой:
— Не всегда. Если ты скажешь мне, что планируешь кого-то убить, то я поставлю интересы Народа, да и белых людей тоже, выше твоих. Но если тебе нужен совет, Я помогу, чем могу, и сохраню твой секрет. — Она склонила голову, словно птица, которая с дерева рассматривает землю, и на губах ее заиграла улыбка. — Ты же не собираешься убивать?
— Собираюсь. — (Эгги дернулась. Это было всего лишь едва заметное движение лопаток, но улыбка ее исчезла.) — Я собираюсь убить существо, чей путь проследила до вашего дома. Старого выродка-вампира мужского пола, в чем я не сомневаюсь. Однако мой источник информации… мой источник говорит, что он не вампир, а пожиратель печени.
Спустя секунду Эгги сказала:
— Скинуокеры принадлежали к Народу, до того как перешли на сторону зла. Они жили среди нас с ранних времен и были защитниками и воинами, участвуя в нашей истории. — Она пожала плечами, — С приходом белых людей мы понесли много потерь, пережили много перемен. Я слышала такую фразу: «Скинуокеры делили с народом одну кровь. Пожиратели печени украли ее».
Пантера встрепенулась. Кровь.Эти странные запахи от куска ткани, на которой осталась слюна вампира и кровь его жертв, и это зловоние гниения. Она затихла, словно поняла, в чем дело; только если она и поняла, то мне ничего не объяснила. Мне нужно было вернуться домой и еще раз обнюхать кровавую тряпицу.
Неожиданно Эгги прорвало. Ее безмятежный взгляд напрягся, губы изогнулись в улыбке.
— Из всех преданий о старом пожирателе печени больше всего я люблю историю о чикелили,— начала она. — Слово это означает «говорящий правду». Чикелили — маленькая птичка, дрозд-рябинник. Только она говорит правду о старике-пожирателе. Но чикелили невелика, незаметна, и голосок у нее негромок, поэтому вороны и сойки заглушают ее слова, лишь один мальчик слышит птичку и предупреждает своих родителей о том, что поблизости ходит убийца детей. А смысл повествования таков: иногда единственный тихий голос важнее множества громких.
Я уставилась на Эгги, не понимая, к чему она клонит. Однако я знала: старейшины редко начинают говорить, если в рассказе нет великой правды — правды, имеющей отношение к настоящему. Тихие голоса? Мне вдруг пришли в голову девочки Кейти, сидящие за обеденным столом.
— У того существа, которое ты проследила до парильни, был длинный ноготь?
Я мысленно вернулась к сцене в переулке, когда упырь держал в своих руках тело проститутки. Потом вспомнила, как он взбирается по стене.
— Нет, я не заметила.
— А ты видела его энергию? — спросила Эгги.
— Серый свет, черные пылинки. Я унюхала их в воздухе, — ответила я и тут же почувствовала себя идиоткой.
Эгги кивнула:
— Да, понятно. Ты преследуешь зло. Ты воительница, как те великие защитники прошлого. — (Я поняла, что краснею от похвалы, и от неловкости заерзала на твердом деревянном стуле.) — Я наложу защиту и зажгу палочки для окуривания, когда наступят сумерки, — пообещала она, — чтобы отвести порчу и сохранить дом от любого зла, которое может оказаться поблизости. И мы обе с мамой будем ночью наблюдать за тем, что происходит вокруг.