Одержимая
Шрифт:
— Базиана сказала, что все уже прошли вторую стадию.
— Практически, — Эрбин слегка нахмурился.
Это холодное «практически» больно уязвило.
— А разве мы не подождем, пока к нам присоединится Энний?
Наставник некоторое время буравил меня пронизывающим взглядом, потом осторожно сказал:
— Тея, мы могли бы обсудить этот вопрос позже.
— Почему же позже? — неожиданно поддержала меня рыжая, тоже неравнодушная к демониту. — Мне вот тоже интересно, что с Эннием.
— Хорошо, буду с вами откровенен, — откликнулся
Настроение по меньшей мере у половины наших заметно упало. Похоже, не только меня интересовала судьба Энния.
— Все же советую вам сосредоточиться на занятии. Вы все равно ничем не сможете помочь вашему другу, — уже мягче сказал Эрбин.
— Вы позволите нам навестить его? — снова встряла рыжая и я подозрительно прищурилась.
Какого нечистого она лезет в то, что ее не касается?
— Не думаю, что это хорошая идея, — к моему облегчению обрубил надежды Агелы наставник. — Мы не знаем, как может повлиять на Энния постороннее присутствие. Нормально он реагирует только на брата. Он сейчас с ним, так что о демоните есть кому позаботиться, — при последних словах Эрбин многозначительно посмотрел на меня и я кивнула, почувствовав некоторое облегчение.
По крайней мере, Энний сейчас не один, его не бросили на произвол судьбы.
Дождавшись, пока внимание новообращенных полностью сосредоточится на занятии, Эрбин заговорил снова:
— Давайте немного обсудим то, что наверняка заботит каждого из вас. Поделимся тем, как проходил этот месяц и что вы испытываете по этому поводу. Вы должны понять, что не одиноки в своих ощущениях. Каждый в той или иной мере проходил через то же самое. Думаю, от этого многим из вас станет легче.
Ребята неуверенно переглядывались, многие тут же опускали глаза. Я же и вовсе залилась краской. Рассказывать кому-то о том, что тогда происходило, было как-то неловко. Я воспринимала это, словно постыдную тайну, которую хотелось спрятать в глубине души и никому не показывать. Но чем больше размышляла над предложением Эрбина, тем больше понимала — он прав. Если оставить это внутри в таком вот виде, оно воспалится, словно зараженная рана, и со временем станет только хуже. Я вновь и вновь начну это прокручивать в голове и не смогу пойти дальше.
— Кто хочет высказаться первым? — мягко спросил наставник, понимающим взглядом обводя каждого из нас. И я неуверенно подняла руку, хоть и чувствовала себя так, словно решила выставить грязное белье на всеобщее обозрение. — Прошу тебя, Тея.
Эрбин ободряюще улыбнулся.
Все взоры устремились на меня, но странно — впервые я не читала ни в одном из них враждебности. Напротив, все, даже ненавидящая меня белобрысая, безмолвно поддерживали. Это новое ощущение
— Это словно была одновременно я и не я. Трудно объяснить, что чувствовала. Будто контроль над телом взяла какая-то иная часть моей души, о которой даже не подозревала раньше. Мне было плевать на все, кроме крови. Я не испытывала эмоций и привязанностей…
Тут я запнулась, не зная, стоит ли говорить о том, что одна привязанность все же осталась. Потом решила, что об этом все же умолчу. Пусть это останется только моим.
— Сейчас, когда вспоминаю то, что делала тогда, мне стыдно. Хочется сквозь землю провалиться. А забыть не получается, как ни пытаюсь. Пусть умом и понимаю, что тогда ничего не могла сделать с собой.
Моя откровенность будто прорвала сдерживаемую плотину. Другие тоже заговорили, делясь тем, что пришлось пережить. В какой-то момент никто больше не прятал глаза. Все доверчиво смотрели друг на друга и понимали, что тут нет никого, кто бы осудил хоть за что-то.
Как же прав оказался Эрбин — поделиться с теми, кто пережил то же самое, иногда лучший способ преодолеть и пойти дальше! Понять, что не только с тобой это случилось и не только тебе приходится внутренне бороться с последствиями. А исповедь Цинана о том, что он лишил жизни не одного человека, а пять, прежде чем сумел это контролировать, заставила меня понять, что другие переживают и куда горшие муки совести. И пусть те люди, которых мы лишили жизни, преступники, все равно не так легко смириться с тем, что именно ты стал для них возмездием.
На этом занятии мы не развивали наши способности, не изучали теорию или что-то еще. Но оно стало, пожалуй, самым важным из всех, какие только у нас были. Это занятие помогло нам и правда перейти на третью стадию. Принять то, что мы пережили, и начать путь дальше.
Пусть даже все мы будем не раз еще оглядываться на прошлое, но по крайней мере, первый шаг сделали. А он самый тяжелый.
Больше в тот день у нас занятий не было. Нам позволили осмыслить все, к чему мы пришли. Так что вторую часть дня мы с Криспиной просто гуляли по парку. Много разговаривали. Не только о том, что происходило с нами в последний месяц. Обсуждали прошлое, родных и друзей, которые остались в мире людей. Делились тем, о чем когда-то мечтали.
Странно, но если бы от меня потребовали сказать, о чем мечтаю сейчас, я бы не смогла дать ответа. Именно теперь, когда моя жизнь скоро обретет масштабы вечности и передо мной откроется столько новых перспектив. Но все казалось таким шатким и ненадежным, что я боялась строить какие-то планы, мечтать о чем-то. Понимала, насколько мало зависит от меня самой.
Оказалось, что с Криспиной происходит нечто подобное. Она сама заговорила об этом:
— Знаешь, иногда я хочу, чтобы эти полгода, которые нужно провести в Обители, никогда не заканчивались.