Одержимое сердце
Шрифт:
— Я просто осматривала старую часть западного крыла, Тревор. Там кто-то живет.
Его глаза недоверчиво прищурились.
— О чем вы?
— Я знаю, что этому трудно поверить, но я видела собственными глазами. Кто-то поселился в одной из нежилых комнат. Вы не имеете представления, кто это мог бы быть?
Отстранившись от меня, он покачал головой, потом взял свое пальто.
— Ариэль, в этих комнатах невозможно жить Их не открывали не меньше ста лет.
— Однако, в этой живут, — сказала я твердо. — Идемте со мной, и я докажу
— Ладно. Но сначала я должен навестить одну пациентку. У леди Форестер снова приступ подагры, и она, конечно, ждет меня к себе. Мы, аристократы, избалованный народ. Верно?
Я, несколько разочарованная, все-таки ответила улыбкой.
— Почему бы вам не поехать со мной, Ариэль? Вам будет только полезно на время вырваться из этого склепа.
Поколебавшись всего лишь мгновение, я согласилась. Через несколько минут мы были на пути в Бэк-Холл.
Я сопровождала Тревора только до коридора, в который выходила спальня леди Форестер. Сидя в кресле, обитом тканью в розочках, я внимательно вслушивалась в голос Тревора, источавший очарование, когда он заговорил с леди Форестер.
— Моя дорогая, вы совсем не выглядите больной. На ваших щеках цветут розы.
— Уверяю вас, это лихорадка, — ответила пациентка мрачно.
Я прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку, и продолжала слушать.
— Скажите, Тревор, верны ли слухи? Как я понимаю, ваш брат женился снова.
Я насторожилась.
— Значит, из-за этого вы заставили меня столько проехать, моя дорогая? Только чтобы удовлетворить свое любопытство?
— Так это правда? И верно то, что она простолюдинка?
— Осторожнее, — ответил он со смехом. — Она сидит за дверью.
— Это та самая молодая женщина, что приезжала сюда с Адриенной?
— Да, а теперь вытяните ногу.
— Ну, она, безусловно, красавица.
— Да, верно… Ваши ноги отекли, Мелисса. Вы снова нарушили диету. Я ведь говорил вам, что следует есть поменьше баранины.
— Что поделаешь, если я очень люблю поесть, мой друг. Скажите, как ваш брат?
Ответ его последовал не сразу.
— Как и следовало ожидать. А теперь у меня здесь есть кое-что, чтобы снять отек и уменьшить боль в суставах. В течение трех дней вы должны принимать это зелье дважды в день.
Я услышала, как льется вода из кувшина в стакан и представила, как он добавляет порошок в воду из флакона. Я слышала, как музыкально звякала ложечка, ударяясь о край хрустального стакана, — Тревор помешивал лекарство. Этот звук о чем-то напомнил мне, но в этот момент я не могла ясно сказать, о чем именно.
Наконец пациентка заявила:
— Вы славный молодой человек. Позор, что вам приходится унижаться до того, чтобы осматривать ноги старых женщин, чтобы заработать на жизнь. Мне это кажется несправедливым.
— Такова судьба тех, мадам, кому «посчастливилось» родиться четвертым сыном в семье. Мне приходится выкручиваться. Вот и все.
— Но вас, конечно, поддерживает ваше содержание?
— Поддерживает, но я не
Тревор вышел, и я поднялась со стула, когда он осторожно закрывал дверь леди Мелиссы. Не сказав ни слова, он прошел мимо меня. Когда мы добрались до своего экипажа, он с раздражением бросил на сиденье свой медицинский саквояж.
Испуганная его нервностью, я спросила:
— Что-нибудь не так?
Он посмотрел на меня, будто на время забыл о моем существовании. Потом улыбнулся:
— Это напоминает мне, что следует взять с нее двойную плату — за визит и… за сплетни. Поедем?
Вернувшись в Уолтхэмстоу, мы еще некоторое время потратили на то, чтобы взять свечи, и наконец отправились в нежилые и неотапливаемые комнаты западного крыла. Сердце мое билось от возбуждения, оттого, что я могла разделись с Тревором приключение и открытие.
Мы осторожно продвигались по темному коридору, и наконец я показала Тревору место, где среди густых теней увидела странную фигуру в плаще с капюшоном, и принялась объяснять, как дуновение теплого воздуха погасило мою свечу и я, испугавшись, прижимаясь к стене, свернула в первый же коридор, уходивший вправо.
Добравшись до этого коридора, мы осторожно двинулись по осклизлому каменному полу, пока не добрались до нужной комнаты. Дверь оказалась закрытой.
Я посмотрела на Тревора. Он ответил мне ободряющим взглядом, потом взялся за дверную ручку и повернул ее. Сначала она не поддавалась. Но, когда он нажал на нее обеими руками, ржавые петли заскрипели и дверь медленно отворилась.
Глава 20
Я осторожно шагнула в холодную комнату, не в силах поверить своим глазам. Комната казалась необитаемой.
— Вы уверены, что это та самая? — спросил Тревор.
Подойдя к кровати, я приподняла край ветхой простыни. Матрас под ней был голым. Я смотрела на окно, разбитые стекла которого позволяли видеть двор. На ветру покачивались голые ветки узловатого, согнутого непогодой каштана. Одинокий грач примостился на подоконнике, охорашивался и чистил свои блестящие крылья. Он покосился на меня своим блестящим глазом, и меня охватил суеверный ужас. Моя мать верила, что появление такой птицы на окне — недобрый знак, предвестие смерти.
Дрожа от страха, я постучала по стеклу в надежде прогнать птицу.
Подойдя ко мне сзади, Тревор схватил меня за руку.
— Ариэль, вам нелегко пришлось в последнее время. Вы много пережили…
— Я знаю, что видела здесь. Отстранившись, я поспешила в коридор.
— Может быть, я ошиблась комнатой?
Мы открывали дверь за дверью и осматривали каждую комнату, но все они были такими же холодными и необитаемыми, как первая. Теперь я поняла, что, должно быть, чувствовал мой муж, когда его спрашивали о том, что, как он знал, было правдой, но приписывали его впечатления фантазии или больной психике.