Одержимость Сурового
Шрифт:
Я тут же нахожу руку Демьяна и сильно-сильно сжимаю. Наш малыш. Такой кроха. У меня перехватывает дыхание. Это то самое маленькое чудо, о котором я мечтала. К глазам подступают слёзы, и я чувствую, как они начинают катиться по щекам. Я не могу описать эмоции. Я испытываю их впервые. Смотрю на кроху на экране и это любовь с первой секунды. Сильная. Невероятная. На всю жизнь.
Демьян замирает. Его взгляд прилипает к монитору, и я вижу, как меняется выражение его лица. Оно становится... ошеломлённым. Будто он не верит, что и правда всё это видит.
Доктор
Я смотрю на Демьяна. Он наклоняется ближе к экрану, словно хочет увидеть это чудо ещё ближе, боится даже моргнуть, чтобы не упустить этот момент.
— Три-пять недель... — шепчет он, и в его голосе столько удивления и трепета, что у меня сердце сжимается.
Этот суровый мужчина сейчас стоит рядом с экраном и не может отвести глаз от маленького пятнышка на мониторе. Впервые я вижу его таким.
— Наш малыш, — тихо произносит Демьян, его голос ломается, и в этом моменте я вижу другого человека. Того, кто сейчас готов весь мир порвать ради этого крошечного пятнышка на экране.
Глава 39.
Демьян сжимает мою руку. Видит, как я сильно нервничаю.
– Успокойся, всё хорошо.
– Ты уверен? Доктору звонил? Он точно...
Уши закладывает от того, что мы на большой высоте. В самолёте только я, Демьян и стюардессы с пилотом. Мы летим к моей маме и сестре. А я жутко нервничаю. Хотя никаких оснований для этого нет. Я сама с мамой вчера разговаривала. У неё был такой счастливый и бодрый голос. У меня слёзы на глазах только от одной мысли об этом. Маме стало лучше. Намного лучше. Она стала жизнерадостной. Энергичной. Доктор Демьяна и правда подобрал правильное лечение. Дарьяна... она... Она мне по секрету прошептала, что ей уже почти не снятся кошмары. Спустя столько времени у нас наконец-то прогресс. Ей очень нравится психолог, с которым она занимается. Они прорабатывают самые глубокие травмы.
Сердце начинает колотиться сильнее, когда я думаю о своих родных. О том, что я смогла сделать хоть что-то, чтобы им стало лучше. А сейчас... Сейчас мы летим, чтобы рассказать о свадьбе и малыше. Я очень сильно хочу забрать родных с нами обратно. Чтобы мама и сестра были рядом. Но Демьян пока что не дал чёткого ответа, сможем ли мы это сделать сейчас. Нужно поговорить с врачами. Разрешат ли они маме сейчас перелёт. С проблемами с сердцем. И по поводу Дарьяны тоже нужно разговаривать с психологом. У неё такие хорошие успехи, но не станет ли возвращение обратно отсылкой к тому, что у неё вернутся кошмары и страх.
– А если врач скажет, что маме нельзя летать?
– Закусываю губу и смотрю на Демьяна. Последние дни я стала нервничать без особой причины. А когда причина есть, то я нервничаю в два раза больше. Я не хочу оставлять маму и сестру одних. Переехать к ним мы не сможем. Я даже просить об этом не могу. Я понимаю. Теперь я многое понимаю. Демьяну нужно в городе быть. Нужно всё контролировать.
Я сильнее сжимаю его
— Мы всё решим, — говорит уверенно. — Как только прилетим, поговорим с доктором и психологом Дарьяны. Если они скажут, что это безопасно, я организую всё, чтобы забрать их с нами. Если проблема будет в перелёте, значит, будет поезд. Автобус. Да, будет дольше, но главное, чтобы безопасно.
Я киваю, но сердце всё равно не успокаивается. Я всё равно нервничаю.
— А если психолог скажет, что идея плохая, что Дарьяне нельзя? — Тихо спрашиваю, глядя в окно на облака, которые тянутся бесконечно. Это самая больная тема.
— Если проблема в городе, значит, куплю им дом в соседнем. Будем часто ездить. Если в стране, тогда будем говорить с психологом. Всегда есть моменты. Нельзя сейчас или нельзя вообще. Всё решаемо. Нужно узнать, в какую сторону двигаться. — Его голос остаётся таким же спокойным и уверенным, как будто в этом мире нет проблемы, которую он не может решить. — Ты знаешь, что я сделаю всё для них. Но и рисковать ими я не буду. И так было много сделано.
Я закрываю глаза на секунду, пытаясь представить, как это будет — если они действительно смогут быть рядом. Мама, Дарьяна, мы все вместе. Мама будет безумно рада внуку или внучке. Дарьяна маленькому племяннику или племяннице. Большая дружная семья.
Самолёт приземляется, и мы сразу направляемся в бункер, где мама с Дарьяной проходят лечение и находятся в безопасности. Для меня до сих пор ещё всё это странно. Понятия не имею, как мама вообще это восприняла за адекватное объяснение, что они должны жить в таком месте. Но после всего, что с ними случилось, это был единственный вариант на безопасность. Здесь их никто не побеспокоит, и они могут спокойно восстанавливаться. Мама всегда говорит, что в бункере всё хорошо, что условия прекрасные, что они под круглосуточным наблюдением врачей.
Демьян снова сжимает мою руку, потому что я опять начинаю переживать.
Я не видела маму долгих пять месяцев. Малышу уже почти четыре месяца. Господи, как быстро пролетело время.
Демьян говорил, что я могу полететь одна, но я хотела полететь именно с ним. Демьян хотел отправить со мной охрану, но сам не мог отлучиться. Были дела. Он решал вопрос с клубом, который делал для Рама. Ещё закрывал поставки. Теперь он говорит мне многое. Рассказывает. Уверена, что не всё. Многое умалчивает. Но теперь я хотя бы имею полное понимание, чем он занимается.
Входим в бункер, и я немного замираю. По сторонам оглядываюсь. Вот почему у мамы даже вопросов лишних не было. Всё вокруг стерильно и напоминает клинику: белые стены, мягкий свет, запах лекарств в воздухе. Даже и не скажешь, что это бункер.
Мы подходим к комнате мамы. Дверь открывается, и я вижу её. Мама сидит в кресле, читает книгу, выглядит спокойной и расслабленной. Когда она поднимает глаза и видит меня, её лицо озаряется широкой улыбкой. А на мои глаза моментально накатывают слёзы. Мамочка.