Одержимость
Шрифт:
Кейтлин не знала, куда зашли отношения Габриеля и Роба, и боялась, что Роб начнет спорить с Габриелем просто из чувства противоречия. Однако он только пожал плечами.
— Ладно, хорошо, — миролюбиво сказал он.
Льюис полистал карту.
— Самый короткий путь — пятая федеральная автострада. Я объясню, как на нее выехать. Но до темноты мы все равно не попадем в Орегон.
— Можем сменять друг друга за рулем, — предложила Кейтлин. — И, ребята, постарайтесь хотя бы до часу дня вести себя так, будто мы на экскурсии,
Пока они ехали, ландшафт за окном менялся. Сначала земля была бежевой и плоской, с чахлой травой и вкраплениями тускло-фиолетовых кустарников вдоль дороги. К северу пейзаж стал более холмистым, появились деревья, либо голые, либо пыльно-зеленого цвета. Кейт наблюдала за всем этим глазами художника и вскоре достала альбом.
Казалось, она не рисовала уже целую вечность. Всего сутки назад она сидела на занятиях в художественной студии, но та жизнь осталась где-то далеко позади. Масляные мелки легко скользили по акварельной бумаге, и Кейт поняла, что постепенно расслабляется. Ей это было необходимо.
Быстро, пока не изменился пейзаж, она набросала силуэт далеких холмов. Кейт любила пастель: мелками можно рисовать быстро, по вдохновению. Она энергично заштриховала холмы изнутри, и за считанные минуты рисунок был готов.
Это для тренировки. Теперь следующий лист. Выбрать холодные цвета — бледно-голубой и ледяной розовато-лиловый. Может, еще ядовито-зеленый и сине-фиолетовый.
Под рукой Кейтлин, неосознанно, начал оживать рисунок.
Кейт уже привыкла, что порой ее рука рисует сама по себе, в то время как мысли где-то витают. Сейчас ее мысли витали вокруг Габриеля.
Ей нужно поговорить с ним, и как можно скорее. Как только удастся остаться наедине. Произошло нечто действительно страшное. Надо выяснить что…
Кейтлин была в шоке, когда поняла, что на рисунке.
Габриель. Он всегда представлялся ей в контрастной черно-белой гамме, а тут она нарисовала силуэт из частых разноцветных штрихов. Но это, несомненно, Габриель…
И в центре его лба сверкает холодным голубым светом третий глаз.
Кейт показалось, он злобно смотрит прямо на нее, и она вдруг почувствовала головокружение. Как будто вот-вот упадет в свой рисунок.
Она резко откинулась назад, головокружение прекратилось, но по спине пробежал холодок.
«Перестань, — сказала она себе. — Нет ничего странного в том, что ты нарисовала третий глаз. Габриель же экстрасенс? Этот глаз — всего лишь метафора, отражающая его суть».
Она уже рисовала собственный портрет с третьим глазом.
Попытка успокоить себя не удалась. Кейтлин нутром чувствовала, что рисунок предсказывает нечто зловещее.
«Кейт, что с тобой?»
Голос Роба. Кейтлин подняла глаза от рисунка и увидела, что все смотрят на нее. Габриель повернулся в салон, а Роб тревожно поглядывал в зеркало.
Кейт,
«Это интересно, — отметила одна часть ее сознания, — значит, рисование — один из способов скрывать мысли от других. Хотя, возможно, дело в концентрации».
Другая часть ее сознания в это время отвечала Робу: «Ничего. Просто рисую».
Она чувствовала тревогу Роба.
— Предвидение? — вслух спросил он.
— Нет… Не знаю. — (Солгать в сети все равно не получилось бы.) — Так или иначе, я сейчас не хочу говорить об этом.
Кейтлин и не стала говорить. Ни с Габриелем, который слышал каждое слово, ни с Анной и Льюисом, пристально смотревшими на нее. Габриель пришел бы в ярость, узнай он о вторжении в его личное пространство, а ребята могли просто запаниковать. Нет, сначала ей надо переговорить с Габриелем наедине.
Кейтлин чувствовала неудовлетворенность Роба, он понимал, что она что-то скрывает, но не понимал, что именно. Во внимательных темных глазах Анны читался вопрос.
Пора было сменить тему.
— Может, остановимся и назначим другого водителя? — предложила она.
Льюис улыбнулся.
— Давай попозже. Через несколько отворотов будет Олив Пит. Мы недавно проехали рекламный щит, там обещают бесплатно угощать оливками на пробу.
— Это, должно быть, край оливок, — радостно сказала Кейт. — Я заметила оливковые рощицы.
Она болтала до самой остановки, где им пришлось решать сложную задачу: какие оливки выбрать — чили, каджунские, техасские или оливки с Глубокого Юга, и, когда они вернулись к фургону, все забыли про Кейт и ее рисунки.
Габриель повел фургон. Роб пересел на заднее сиденье рядом с Кейт.
— Ты в порядке? — тихо, чтобы не услышали остальные, спросил Роб.
Кейтлин прильнула к нему и кивнула. Она старалась не смотреть Робу в глаза. Она не хотела ничего скрывать от него, но боялась нарушить шаткое равновесие в его отношениях с Габриелем.
— Просто устала, — ответила она.
Кейт больше не хотелось рисовать, даже когда впереди возникла красивая высокая гора. Белую снежную вершину обрамляли черные хребты.
— Гора Шаста, — сказал Льюис.
Они ехали по холмам, пересекали устья рек, по большей части высохшие. Движение и гудение мотора убаюкивали. Голова Кейтлин опустилась на плечо Роба, глаза закрылись.
Кейт проснулась внезапно, ее знобило. Странно — вдруг стало холодно. Так холодно, как будто она оказалась в морозильной камере.
Ничего не понимая спросонья, она огляделась по сторонам. Гора Шаста осталась позади, в лучах заката ее вершина походила на драгоценный камень в форме треугольной арбузной дольки. Небо было темно-лиловое.