Одержимость
Шрифт:
— О, — простонала она, когда Кевин рухнул на нее.
— Извини, — промямлил он.
Кори вдруг чуть не впала в истерику. Слишком уж это нелепо, чтобы оказаться правдой! Но еще нелепее смотрелись ноги Кевина, торчавшие из машины. Да и сама она была не в лучшем виде — одна нога скрючена на кресле переднего сиденья, другая — прижата к спинке заднего. Потом вдруг разом потемнело — Кевин подался вперед и грудью навалился на нее. Когда он попытался просунуть руку между их телами, Кори воспользовалась моментом и глубоко
— Вставь его, — пробормотал он.
— Я дышать не могу! — крикнула Кори.
— Что? Ой, извини. — И приподнялся на руках.
Посуетившись, еще немного поерзав, несколько раз выругавшись, Кори удалось направить его куда надо.
— Ох, пошел! — едва не пропел Кевин, когда полностью проник в нее. И заработал чреслами.
— Ой, здорово! Как здорово!
Кори взглянула на него, потом быстро отвернулась. Переусердствовав, он стукнулся головой об окно. Но в конце концов они приспособились, Кевин ритмично запыхтел. Несмотря на холод, Кори тоже стала двигаться и постанывать, как Анжелика Уорн в новом фильме.
— Детка, да ты и правда хороша! — воскликнул Кевин, пытаясь удержать равновесие и одновременно стащить с себя джемпер и рубашку. — Мне хочется потереться о твои титьки. — Он снова навалился на нее. И потом… — О да, да, да!.. — Он стонал и вздыхал, елозил грудью по ее груди. Потом не на шутку испугал Кори — громко взревел и стал корчиться, как сумасшедший. Уж не дикий ли зверь выскочил из ночи и вцепился ему в задницу?!
— Я кончаю! Кончаю! — захрипел он, выругался сквозь зубы, дернулся несколько раз подряд и обессиленно шлепнулся на нее.
Прошло не, меньше пяти минут, прежде чем он снова ровно задышал, а Кори за это время едва не умерла от удушья. Наконец Кевин приподнялся, сел ей прямо на ноги и принялся снимать презерватив. Как пришпиленная к сиденью, Кори вынуждена была наблюдать эту противную сцену.
Домой они ехали в полном молчании. Кори не могла бы выразить свои чувства: она была ошеломлена, это точно, возможно, находилась в смятении, и никак не могла дождаться той минуты, когда расскажет все Поле. Та просто покатится со смеху, она и сама готова расхохотаться прямо сейчас, но уж если быть откровенной, в тот момент, когда они нашли общий ритм, было не так уж плохо. А в постели наверняка будет еще лучше. И вероятно, даже следует продолжить.
В деревне Кевин притормозил у дома Кори, но, как она заметила, даже не выключил двигатель.
— Прекрасный вышел вечерок, — он заглянул ей в глаза. — Надо повторить.
— Может, зайдешь, выпьешь кофе? — предложила она.
— Да нет. Лучше не надо. Тем более с твоей мамой, она больна.
— Так это незаразное.
Он издал что-то похожее на смех.
— Позвони, если появится желание повторить представление. В следующий раз я приеду на фургоне. Это шутка, — добавил он, увидев, как вытянулось
Почему-то на этот раз, когда он стал ее целовать, его язык оказался отвратительно сухим. И Кори отшатнулась.
— Я думаю, ты позволишь поиграть твоими титьками перед уходом, а? — Он попытался ухватиться.
— Вряд ли. — Кори запахнула плащ и открыла дверь.
— Ну как хочешь, — он пожал плечами, а потом прокричал вдогонку: — Не забудь, слышишь, позвони мне, если еще захочешь. В любое время!
С этими словами Кевин хлопнул дверцей, и, прежде чем Кори успела дойти до калитки, он уже оказался у площади.
Глубоко вздохнув, она вынула ключ и вставила в замок. Но вместо того, чтобы повернуть его, уперлась головой в дверь.
— Что за дура, — пробормотала она сама себе. — Самая натуральная дура.
— Да, я тоже так думаю, — подтвердила мать минут десять спустя, когда Кори рассказала ей о случившемся.
Эдвина уже легла, Кори присела на краешек кровати, обхватив колени руками.
— О Боже! Что на тебя нашло? — недоумевала Эдвина. — Завтра к вечеру узнает вся деревня. Я тебя так не воспитывала, моя девочка. И… Нет, подойди ко мне, я не закончила, Кори! Вернись немедленно!
Кори обернулась.
— Надеюсь, ты приняла меры предосторожности? — резко спросила Эдвина.
Кори поморщилась, вспомнив улыбку Кевина, повесившего презерватив на дерево.
— Да, конечно. — Она вздохнула и добавила: — О мама, я рассказала тебе только потому, что хотела рассмешить. А ты на меня нападаешь. Но что бы ты ни говорила, хуже, чем сейчас, мне уже не будет, клянусь. — Кори пожала плечами. — Какой же он огромный, когда внутри… — Она скривила губы.
В глазах Эдвины мелькнула насмешка, и Кори улыбнулась.
— Не смешно, — проговорила Эдвина, но бульканье в голосе выдало ее.
— Нет, смешно!
Эдвина кусала губы:
— Правда, я очень сердита на вас, юная леди.
— Я люблю тебя, мама.
— И нечего подлизываться! — Эдвина хлопнула рукой по кровати. — Кевин! Самый неотесанный из всех… Это же парень не для тебя, сама ведь знаешь. И что ты таким образом стараешься доказать?
Кори молча смотрела на мать.
— Да, конечно. Я догадываюсь, что ты ответишь. О Кори! А как насчет самоуважения? Как ты могла унизиться до такой степени?
— Ты же сказала, что знаешь ответ. — Кори не сводила глаз с матери.
— Не разговаривай со мной так, — отрезала Эдвина. — Ты вела себя, как дешевая проститутка…
— Хорошо, так оно и было. А что мне остается делать в этом Богом забытом месте, где нет и никогда не будет достойного…
— Но поступать так, как сегодня, — не выход, — прервала ее мать, — и жалости такой ценой я не потерплю. Сто раз уже говорила тебе — уезжай отсюда, строй свою собственную жизнь. Делай что хочешь.