Одержимость
Шрифт:
– Не твое дело!
– Вот и поговорили.
Кошусь на соседа. Здоровенный мужик! Плечи занимают всю спинку кресла. Я тоже высокий и крупный, но тут просто гигант. Он делает вид, что не замечает моего интереса. Вытягивает шею, всматриваясь в лобовое стекло, и тихо матерится. Неожиданно мой взгляд приковывают черные полоски на коже водителя. Напрягаю зрение: странные щупальца выглядывают из-под воротника и прячутся под волосами.
«Чаки? – шокирует открытие. – Что здесь делает Чаки?»
Холодным
– Ты болеешь? – чистильщик поворачивается ко мне.
Тут же по ушам бьет сигнал клаксона. Чаки матерится, вцепляется в руль и пытается его повернуть. Машина юзом катится по скользкому асфальту, выезжает на встречную полосу. Мимо с отчаянным визгом проносится черная Мазда.
– Твою ж мать! Тормози!
– Сам знаю, что делать. Заткнись!
Чаки с трудом выравнивает движение, он кажется невозмутимым, но я вижу, как подрагивают его пальцы. Меня и самого трясет от напряжения и неприятных открытий, которые сыплются одно за другим.
– Далеко еще? – спрашивая, лишь бы нарушить гнетущую тишину, и вздрагиваю от звука собственного голоса.
– Приехали.
Машина тормозит на стоянке у приемного покоя. На фронтоне здания светится неоновая вывеска: два аиста по краям несут в клювах младенцев, а в центре написано: «Родильный дом № 2».
– Ну, покедова! – машет рукой Чаки. – Может, еще и свидимся.
Его кривая улыбка напоминает оскал, а в словах звучит предостережение. Я выбираюсь из машины и скачками, перепрыгивая через заносы, несусь к входу в роддом. Желания встречаться с Чаки нет никакого, а раз он рядом с боссом, значит, случилось что-то ужасное.
Тавади ждет меня в приемном покое. Я издалека вижу, как он мерит широкими шагами холл. Вот останавливается, что-то говорит медсестре, смотрит на дверь. Мы встречаемся взглядами.
– Наконец-то! – вместо приветствия бурчит он.
– В занос попали, чуть в кювете не оказались, – оправдываюсь я.
– Привез?
– Да, – протягиваю пакет с коробкой.
– Потом. Раздевайся, бери халат, пошли.
– Арсен Николаевич, что случилось? – спрашиваю и с замиранием жду ответа.
– Большая неприятность у нашей предательницы Лизы, – отвечает он и идет к лифту.
– Неприятность?
– Кирилл, не тупи! Ты же знаешь, что девчонка вышла замуж.
– Да, но я думал, что она в Москве. А тут такое…
– Нет, ее мужа перевели по работе в Новосибирск, а вчера ночью в квартиру ворвались воры. Парня убили. Лизу в бессознательном состоянии привезли в роддом. Соседи услышали крики и вызвали скорую помощь и полицию.
Слушаю, а внутри все
– Какой кошмар! Что-то совсем не везет девушке. Но как вы здесь оказались? – все же задаю самый важный вопрос.
– Вместе с ее матерью. Я поддерживал связь с Аленой Игоревной. Не могу же бросить несчастных женщин в беде.
Как же! Ты можешь, еще как можешь! Просто подвернулся шанс, вот ты и решил опять сыграть роль благодетеля. Авось в этот раз выгорит, и тогда Лиза точно будет связана по рукам и ногам.
Черные мысли, одна мрачнее другой вращаются в голове, пока мы идем по сонному коридору родильного отделения. Останавливаемся перед какой-то дверью. Тавади внимательно смотрит на меня.
– Там Лиза? – вырывается из горла сиплый вопрос.
– Нет. Это палата новорожденных. Там ее ребенок.
Тавади распахивает дверь и пропускает меня внутрь. Грудь теснит комок волнения: я еще никогда не видел новорожденных. Не доводилось. Своих детей не завел, а с бывшими друзьями связи растерял. Работа, дом, клиника, тренажерный зал – вот и все мои развлечения.
– Погоди. Половину денег убери из коробки. Пригодится еще.
Босс закрывает меня, и я быстро распихиваю пачки по карманам. Нас никто не видит, поздний вечер, почти ночь. Вокруг тишина и пустота.
Стекло перегородки палаты недоношенных напоминает экран телевизора, на котором в этот момент идет фантастический фильм.
В рассеянном свете, льющемся от настенных светильников, комната кажется царством пластика, стекла и металла. Блестят штативы капельниц, с мерным жужжанием работают мониторы и другая аппаратура, сквозь прозрачные стенки кувезов [2] виднеются розовато-желтушные дети, маленькие, худые и беспомощные, как цыплята. Настоящие инопланетяне.
2
Кувез – это специальное устройство с прозрачными стенками, через которые можно наблюдать за малышом. В нем создан оптимальный искусственный микроклимат с определенными параметрами.
Я настороженно наблюдаю за боссом. Он стоит у входа и смотрит на сморщенное личико новорожденного, который дышит тяжело и часто. Изредка маленькое тельце вздрагивает, и тогда приходят в движение ручки и ножки, открывается вот-вот готовый разразиться криком рот.
Босс брезгливо кривит губы. Что он хочет увидеть? Знакомые черты? Я тоже вытягиваю шею. Ничего, совсем ничего нет от Лизы. Ни нос картошкой, ни мягкий, дрожащий подбородок, ни темные волосенки не напоминают мне о хохотушке-шатенке.
Конец ознакомительного фрагмента.