Одержимость
Шрифт:
Сумасшедшие воспоминания о сегодняшнем дне снова и снова возвращались ко мне: пение Дона Педро, отвечающий ему хор, запах благовоний, мерцание свечей и искаженное лицо юноши, кричавшего с пола на Дона Педро. Все это было похоже на сон, который оставался даже после пробуждения. Я попыталась разобраться во всем этом с помощью своего здравого смысла.
Во-первых, вся эта банда Дона Педро, может, и впрямь считала, что Тоньо владеет телом Джоэла, но это не значит, что все обстоит именно так. Бизнесом Дона Педро было распространение суеверий для того, чтобы потом предлагать свои услуги по их устранению.
Когда мы лавировали в потоке машин по Пятой Авеню, я решила, что пункт два не выдерживает критики. Они едва ли надеялись, что я пойду в полицию и расскажу, что Тоньо мертв. Ведь тогда главным подозреваемым станет Джоэл. Кроме того, я чувствовала, что миссис Перес рассказала мне чистую правду. Она была неспособна на умышленный обман.
И все же то, во что она верила, и то, что происходило на самом деле, не имело ничего общего. Джоэл был болен, а не одержим духом. Он принял наркотик, который имеет необычные побочные эффекты. Его лечит Эрика. Когда я встретила ее в Парк-Берне, она считала, что Джоэл идет на поправку. Я должна ей верить.
Но вера моя никогда не держалась долго. Когда меня грызут сомнения, я чувствую себя значительно лучше. Весь остаток пути я ни о чем не думала, просто сидела и смотрела в окно.
Мы уже проехали мимо моих детей, прежде чем я поняла, что они стоят с Бароном на углу. Не знаю, что меня при этом насторожило. Возможно, то, что обычно они предпочитают сидеть дома. В особенности Кэрри. Даже когда стоит, она предпочитает прислониться к чему-либо.
Обернувшись, через заднее стекло я увидела, что они заметили меня и машут руками. Я попросила шофера остановить машину. Когда я расплатилась, они уже подбежали.
Барон прыгнул на меня, как-будто не видел целую вечность. Успокоив его, я постаралась придать и себе спокойный вид.
— Извините, что я опоздала к вашему приходу из школы. Миссис Гриви еще дома?
— Лучше прогуляемся по Лексингтон Авеню, — сказал Питер, когда я повернула к дому.
У него был такой тихий и спокойный голос, какого я у него почти никогда не слышала.
— Пойдем на Лексингтон, мама. Пожалуйста! — поддержала его Кэрри.
И тут я поняла, откуда у Питера такое каменное спокойствие. Так вел себя Тэд, когда случалось что-то из ряда вон выходящее. У меня по спине, как маленький холодный уж, побежала струйка холодного пота.
— Что случилось? — спросила я, когда мы повернули за угол. Но Кэрри потащила меня дальше.
— Дядя Джоэл напился, — сказала она.
— Или наширялся, — добавил Питер.
— Да, это могли быть наркотики, — согласилась Кэрри, — если конечно, он просто не спятил.
Я остановилась, и, когда они оба схватили меня за руки, запротестовала.
— Почему мы не можем остановиться?
— Он мог заметить твое такси.
— Ну и что? Где миссис Гриви?
— Она испугалась и ушла вместе с нами. Только она не стала ждать, пока мы вытащим Барона, — сказала Кэрри.
— Расскажите же, что случилось, — потребовала я.
— Не знаю. Он был в твоем кабинете, и вдруг мы услышали странный грохот.
— Какой грохот?
— Как-будто он бился о стены комнаты, ломал
— Что он кричал?
— Трудно сказать. Он кричал на испанском.
— Я надеюсь, вы не подходили к нему? — наконец спросила я.
— Питер подходил, — сказала Кэрри.
— Я только хотел узнать, могу ли я чем-нибудь помочь, скромно признался Питер. — Если бы понадобилось убежать, то я бы успел. И точно, он выскочил на лестницу.
По-моему, у меня начиналась истерика.
— И что было потом?
— Он закричал на нас, — сказала Кэрри.
— На английском?
— Да, — ответила она, — но какую-то ерунду. О том, что не даст нам загнать себя в какое-то темное место. А разве в Бельвью было темно?
Я не могла ответить, а лишь покачала головой.
— Может, у них там была темная комната, которую использовали для наказания? Он кричал, что там так темно и сыро. Разве в этом есть какой-то смысл? — она на секунду задумалась и продолжила: — После этого вообще все пошло кувырком. Миссис Гриви страшно испугалась, Барон залаял, а когда он бросился за нами, мы забрали Барона и выбежали на улицу. Думаю, с Вальтером будет все в порядке, у нас не было времени его разыскивать.
Кэрри виновато опустила голову.
— С ним будет все хорошо, — сказала я.
Я уже не слушала их. На меня надвигался новый ужас. И не могла понять, то ли это так странно совпало время, то ли церемония Дона Педро имела реальное материальное воплощение.
Люди уже возвращались с работы, и на Лексингтон Авеню было много народу. Оставив детей возле витрины аптеки, я зашла внутрь, чтобы позвонить.
Я позвонила Эрике домой, но на мой звонок никто не ответил. В госпитале мне ответила лишь ее секретарша. Когда я сказала, что мне срочно необходимо переговорить с ней, она посоветовала оставить мой номер телефона. Номера телефона у меня теперь не было.
Я положила трубку, и, посмотрев на своих детей и большую, черную овчарку, почувствовала себя цыганкой. Барон осложнял мою проблему до крайности. С ним я не могла отвести детей в ресторан или в кино.
Мысль о том, что с моим разношерстным караваном мне придется скитаться по улицам, наводила на меня тоску. Я не могла отвести детей к Тэду не объяснив, что произошло, а так как Тэд и без того злился, что Джоэл живет у нас в доме, я боялась, что ему в голову придет какое-нибудь примитивное решение этой проблемы, например, вызвать полицию, чтобы она забрала его.
И тут я вспомнила о Гансе Рейхмане. Я вновь подошла к телефону и позвонила ему. Он тотчас ответил. Доктор довольно быстро вспомнил Парк-Берне, но на всякий случай спросил мою фамилию. О местонахождении Эрики ему было неизвестно.
— Мне кажется, она поехала в Роклендский госпиталь. Она пишет книгу о шизофрении, вызванной действием наркотиков, а там находится молодой музыкант, которого она хотела бы обследовать.
Он не был уверен, что она явится сегодня домой.
Чувствуя, что он вот-вот повесит трубку, я вкратце пересказала то, о чем мне поведали дети, и обрывки истории про Дона Педро. Даже без языкового барьера, чтобы понять меня, ему потребовался бы переводчик. Наконец, с удивлением в голосе он сказал: