Одержимость
Шрифт:
— Прошу прощения? — мне стало не по себе. Несомненно, он был пьян, я уловила кисло-сладкий запах дешевого вина, но, тем не менее, это не объясняло такого поведения. Видя мое замешательство, он стал подниматься, как-будто намеревался отбросить меня со своего пути. Я отступила, а он поднялся на последние ступеньки. Я решила, что он не только пьяный, но заодно и сумасшедший.
— Я позвонила вам, но никто не ответил, поэтому я пошла вас искать. Мне нужны ключи от квартиры брата.
— У меня нет никаких ключей. — Он поглядел на свою дверь и возле нее заметил хозяйственные сумки. Они, казалось, несколько успокоили его подозрительность. Я решила воспользоваться моментом.
— Я буду платить вам два доллара в день, если
— Нет! — вдруг закричал он. — Я туда не пойду.
Теперь я видела, что не ошибаюсь: я что-то задела. Может, он путает Джоэла с кем-нибудь еще, подумала я.
— Это квартира 5Д. Делани, — снова попыталась объяснить я.
— Да, парень с книжками.
Я с огорчением поняла, что он не ошибается: это мог быть только Джоэл. У меня оставалось лишь одно решение, а именно — сходить в квартиру брата и забрать кота домой. Интересно, думала я, можно ли попросить Переса приглядеть за сумками, пока я найду того, кто взломает дверь. Пока я мучилась над этим вопросом, он неожиданно сдался.
— Подождите, — буркнул он, бросился по коридору к своей двери, застучал по ней кулаками и что-то злобно прокричал на испанском. Дверь чуть приоткрылась, и он исчез за ней.
Постояв немного возле двери в подвал, я направилась к своим сумкам и достала кошелек, чтобы дать ему чаевые.
Сквозь приоткрытую дверь до меня доносились звуки торопливого поиска: открывались шкафы, выдвигались ящики. Слышно было как Перес что-то бормотал. Припомнив свою работу антропологом, я поняла, что это был не совсем испанский язык, а «Борикуа» — наречие, на котором говорили в Пуэрто-Рико. Я прислушалась, но не поняла ничего, чувствуя лишь отличие от чистого и гортанного мексиканского наречия, к которому я привыкла в Калифорнии.
Дверь приоткрыло сквозняком, и я смогла разглядеть комнату. Она была обставлена как гостиная, везде стояли искусственные цветы, в углу — черная статуэтка, скорее всего, это был Святой Мартин. На стене висело изображение человеческой руки. Ладонь была пробита гвоздем — наверное рука Христа. Внизу стоял стакан, видимо, с водой. Я чувствовала запах благовоний, а когда дверь еще чуть приоткрылась, услышала тихий звон укрепленного над ней колокольчика. В спальне должен быть алтарь со свечами, зажженными вокруг Евангелия. Это был эспиритизм — религия, апеллирующая к духам воды и ветра. Вода захватывала и удерживала зло. Колокольцы привлекали добро. Никогда раньше я не встречалась с приверженцами эспиритизма. Я с любопытством подошла поближе, чтобы оглядеть всю комнату, и заметила небольшого роста смуглую женщину. Она, вероятно, была моего возраста, но жизнь сильно состарила ее.
Возможно, я сделала лишний шаг. Мистер Перес что-то крикнул, толкнул женщину прочь с моих глаз и выскочил, чтобы отогнать меня от двери.
— Вот. Идите, — крикнул он, и не успела я еще открыть свой кошелек, сунул мне ключ и захлопнул дверь.
Я стояла одна в темном коридоре и пыталась понять, что я делала не так: я просила его покормить кота Джоэла, я заглянула в его комнату, увидела женщину, которая не открыла мне дверь, когда я позвонила…
Что бы это ни было, он хотел побыстрей от меня избавиться. Поднимаясь по обшарпанной лестнице, я думала о том, было ли его состояние состоянием возбуждения. Внешне это выглядело именно так. Но маску раздражения дают и другие эмоции. Я приостановилась, вспомнив его категорический отказ заходить в квартиру Джоэла, его мгновенную реакцию на это предложение, темные круги у него под глазами. Мне стало не по себе. Было похоже, что человек, с которым я разговаривала, находился в объятиях страха.
Когда я добралась до Вальтера, было похоже, что он почти обезумел от голода. Я услышала его мяуканье задолго до того, как вставила ключ в замок, а когда открыла дверь, он чуть не сшиб меня
Быть брошенным в этом месте было чрезвычайно неприятно. Стены в квартире были зелеными, краска на полу облупилась, но, что было хуже всего, здесь царила некая мрачная, давящая атмосфера. Хотя в радиаторе что-то шумело, а дневной свет, пробиваясь через окна, освещал аляповатый мексиканский ковер и медные лампы, запах гнили был невыносим. Я стояла, в отчаянии разглядывая комнату, и у меня возникло желание побыстрее убраться отсюда. Но Вальтер нуждался в немедленном кормлении. Мне пришлось проделать сложное путешествие на кухню — кот беспрестанно путался у меня под ногами, — чтобы найти нож для консервов и дать ему еды. Пока он с урчанием ел, мне предстояло соорудить сумку для переноски котов.
Я смутно припоминала, что у Джоэла где-то была парусиновая сумка с прочной молнией. Я могла приоткрыть эту молнию, чтобы воздух проникал внутрь, и, в то же время, закрыть на молнии замок, чтобы кот не вылез. Я стала обшаривать квартиру в поисках этой сумки.
Сначала я осмотрела стенной шкаф в холле. Ее там не оказалось. Затем поискала под диваном в гостиной и в маленьком кабинете, где Джоэл занимался составлением проспектов. Я даже заглянула в ванную комнату, и, наконец, заметила небольшую антресоль.
Взяв с кухни стул и встав на него, я обнаружила на антресоли предмет своих поисков. Чтобы дотянуться до сумки, мне пришлось положить на стул несколько телефонных справочников.
Вместе с сумкой на пол упал еще один предмет. Я нагнулась и взяла его в руки. Это был нож.
Я осторожно нажала на кнопку, и появилось десятидюймовое лезвие. Я не могла себе представить, для чего Джоэлу нужна эта штука. Такой нож легко купить на Таймс-Сквер, и, возможно, он просто очень понравился Джоэлу. На казалось странным то, как он был спрятан. Даже если он думал использовать его для самозащиты при ограблении, он просто не успел бы достать его. Я не могла представить себе Джоэла участником поножовщины. Он был наименее агрессивным человеком из всех, которых я знала. У него была спокойная, философская натура, защищать он мог только бездомных котов. Он обедал в одиночестве в кафе, обычно с книгой. Днем ходил по музеям, вечером любил смотреть фильмы об искусстве. Вчера, когда я пыталась припомнить хотя бы одного приятеля, который мог бы знать, где он находится, я не могла вспомнить ни одного. Такой парень как-то не сочетается с ножом с выкидным лезвием.
Относя стул обратно на кухню, я решила, что такой парень не сочетается и со смирительными рубашками, галлюцинациями и гашишем. Мне пришло в голову, что он не был так уж одинок, что он мне просто ничего не рассказывал. Он должен был встречаться с продавцом наркотиков. У него должно было быть множество знакомых в ночном мире Макдугал-Стрит, Сант-Марк-Рейлс, или Бог знает где еще.
Стук в дверь нарушил мои беспокойные фантазии. Подумав, что это пьяный мистер Перес, я немного замешкалась. Хотя, может, он переменил свое отношение к кормлению Вальтера. Положив нож в карман пальто, я пошла к двери. Стук возобновился. Частая дробь, настойчивая и требовательная.
— Секундочку, — сказала я и открыла дверь.
— Привет, Нора, — сказала Шерри Тэлбот — неудавшаяся любовь Джоэла.
Я ничего не ответила. Она выглядела так же, как и раньше: длинные прямые светлые волосы, вздернутый нос, дежурная улыбка дочери политика, натренированная в многочисленных избирательных компаниях, счастливый и здоровый вид, словно гладкая поверхность воды, скрывающая под собой острые рифы. На ней было лишь другое пальто. Точнее, шуба с капюшоном из шкуры леопарда.
А я-то думала, что он ни с кем не встречается.