Одержимость
Шрифт:
Джеффри пустил лошадей в галоп, тогда как преследователь, заметивший по его побледневшему лицу и по тому, что миссис Брент готова была вот-вот упасть в обморок, понял, что, наконец, достиг своей цели. Остановившись, он угрюмо расхохотался и побрел обратно к дому.
В тот же вечер Джеффри зашел в зал и направился прямо к большому камину. Приблизившись к нему, он со сдавленным криком тут же отступил назад. С трудом взяв себя в руки, он вышел и через пару минут вернулся в зал с лампой в руках. Наклонившись над разбитой каминной плитой, он принялся разглядывать поверхность камня, желая удостовериться, не является ли увиденное результатом
Теперь он совершенно отчетливо видел, как из трещины в камне наружу прорастали тысячи золотистых, заметно тронутых сединой волос.
Расслышав донесшийся со стороны дверей звук, он обернулся и увидел жену, которая стояла на пороге зала.
В порыве отчаяния Джеффри резко дернулся в сторону, чтобы собственным телом заслонить свое открытие, а затем чиркнул спичкой, чтобы зажечь лампу, и, чуть пригнувшись, словно невзначай поднес ее к волосам, возвышавшимся над поверхностью камня. Потом он выпрямился и как ни в чем не бывало повернулся, изобразив на лице удивление при виде неслышно подошедшей сзади жены.
Вся следующая неделя превратилась для него в сплошной кошмар. То ли по воле случая, то ли по чьему-то злому умыслу, но ему никак не удавалось побыть в зале более или менее длительное время наедине с самим собой. При каждом очередном визите туда он замечал, что волосы вновь прорастали сквозь трещину, а потому ему приходилось соблюдать особую осторожность, чтобы никто не узнал о его страшной тайне.
Он намеревался найти место вне дома, куда можно было бы перепрятать тело убитой женщины, однако всякий раз ему кто-то мешал. Однажды, когда Джеффри решил воспользоваться своим персональным входом в дом, он неожиданно столкнулся с женой, которая, естественно, принялась задавать ему в этой связи массу вопросов. Сначала он изображал удивление по поводу того, что ей раньше не было ничего известно о существовании этой двери, однако потом все же пришлось показать миссис Брент, где та находится.
Джеффри искренне и страстно любил свою жену, а потому одна лишь мысль о том, что она может догадаться о его кошмарной тайне или у нее хотя бы зародятся какие-то подозрения на этот счет, переполняла его сердце мучительными страданиями. И тем не менее через несколько дней он вынужден был признать, что жена о чем-то все же догадывается.
Как-то вечером, вернувшись с прогулки, миссис Брент вошла в зал и застала мужа сидящим в задумчивости перед пустым камином.
— Джеффри, — проговорила она. — Я только что разговаривала с этим человеком — Деландром. Он рассказывает ужасные вещи. Утверждает, что неделю назад его сестра ввернулась домой вся израненная, изувеченная, совершенно не похожая на ту, которой была когда-то раньше. По его словам, он узнал сестру лишь по пышным золотистым волосам. Он постоянно спрашивал меня, где она сейчас… О, Джеффри, он говорит, что она умерла… умерла! Так как же она тогда могла вернуться? Я просто в ужасе, боюсь теперь здесь и шаг ступить!
Вместо ответа Джеффри разразился потоком грубой брани, заставившей женщину вздрогнуть. Он проклинал Деландра, его сестру, весь их род, а особенно неистовые ругательства неслись в адрес золотопушистых волос Маргарет.
— Замолчи! Замолчи! — воскликнула миссис Брент и также умолкла, заметив, какой зловещий эффект произвели на мужа его собственные слова. В порыве гнева Джеффри выпрямился и отошел от камина, но затем
— Смотри! Смотри! — пронзительно завопила она. — Это привидение мертвеца! Уйдем отсюда, уйдем!
Она лихорадочно, словно безумец, вцепилась в запястье мужа и потащила его из комнаты.
Всю ночь мисс Брент провела, как в лихорадке. Вскоре прибыл местный доктор, который по телеграфу попросил прислать из Лондона подмогу.
Джеффри пребывал в полном отчаянии; мучимый переживаниями за жизнь жены, он почти забыл про все содеянное им самим.
Вечером доктору пришлось покинуть их дом — у него были назначены другие визиты. Миссис Брент он оставил на попечение мужа, а перед уходом сказал:
— Запомните, вам следует всячески подбадривать, даже веселить ее, поддерживать у нее хорошее настроение. И так до самого моего прихода — я вернусь завтра утром. Если удастся, постараюсь найти врача, который мог бы все изменить. В любом случае оберегайте ее от сильных негативных эмоций. Держите супругу в тепле. Вот, пожалуй, и все, что можно и нужно сейчас сделать.
В тот же вечер, но значительно позже, когда остальные обитатели дома улеглись спать, миссис Брент встала с кровати и позвала мужа.
— Иди сюда! Давай пройдем в зал! Теперь я знаю, откуда берется золото, и мне хочется посмотреть, как оно растет!
Джеффри, конечно же, мог бы силой остановить жену, но он опасался, что мучимая своим ужасным подозрением, она может не вынести напряжения и тем самым подвергнуть серьезной угрозе собственную жизнь. Поэтому, увидев, что все попытки отговорить жену от задуманного оказались тщетными, он хорошенько укутал ее в плед, и они прошли в зал. Оказавшись там, миссис Брент повернулась, притворила дверь и заперла ее на замок.
— Сегодня вечером нам троим посторонние не нужны, — со слабой улыбкой проговорила она.
— Нам троим?! Но ведь нас здесь только двое, — воскликнул Джеффри, резко дернув плечами; сказать что-либо большее он не осмелился.
— Садись вот сюда, — сказала жена, зажигая лампу. — Садись у камина и смотри, как появляется золото. Замечаешь, как ревнует его этот серебристый лунный свет! Видишь, как он подкрадывается по полу к золоту — к нашему золоту!
Джеффери поднял взгляд и увидел, что за несколько истекших часов пряди волос, пробивавшиеся сквозь трещину в камне, заметно удлинились. Он попытался было скрыть их, встав обеими ногами на разлом в плите, но миссис Брент усадила его назад в кресло. Пододвинувшись ближе к мужу, она склонила голову ему на плечо.
— Не надо закрывать, дорогой, — проговорила она. — Давай спокойно посидим и посмотрим. И тогда мы откроем тайну этой золотой поросли…
Джеффри обнял жену. Так они и сидели — в полной тишине и молчании. Глядя на полосу лунного света, медленно кравшегося по полу, женщина погрузилась в сон.
Джеффри боялся разбудить ее и продолжал сидеть, не издавая ни малейшего звука и чувствуя себя вконец несчастным.
Шли часы…
Прямо перед его расширившимся от ужасного зрелища взором золотистые пряди продолжали тянуться ввысь, и по мере их роста холод все глубже проникал ему в сердце, покуда он не лишился последних остатков сил, и объятый неведомым доселе страхом, продолжал наблюдать за своей надвигающейся погибелью.