Одержимые бессмертием

Симонова Мария

Отвечаю скромно:

— Ага. Сто процентов.

— Проверим, — говорит он, отпуская наконец мою руку. — Если не врешь, готовься к повышению!

Пока мы обнимались, из дежурки появился второй — этот уже в форме и с бластером у бедра. Замер у двери, молча наблюдая за нами. И на анализатор, между прочим, косится, паскуда недоверчивая. Чтобы отвлечь его от мыслей о генном анализе, который мы так и не прошли, я говорю ему доброжелательно-командным тоном:

— Ну, чего пялишься? Бессмертного никогда не видел? Вызывай машину из Управления! — И объясняю штатскому: — Нам бы поскорее его сдать. Сами понимаете…

— Не надо машины, Андрей, — бросает через плечо штатский. — Я сейчас как раз еду в Управление,

сразу их туда и закину. Прибуду, так сказать, с добычей. — И руки потирает. Или вытирает?..

Андрей открывает рот — хочет напомнить про анализ, гнида, нутром чую. Но в этот момент из дежурки выныривает третий, отпихивает плечом второго и направляется прямиком к нашему пленному.

Похоже, у нас проблемы. Я тоже иду к Хирургу, подбирая по пути свою «беретту». Что еще задумал этот халдей?

Остановившись напротив Васи, он спрашивает с сомнением, непонятно у нас или у него:

— Бессмертный?..

Хирург, понятно, молчит, как акула.

— Ну? — говорю я, опасаясь, что у Васи кончится терпение и он покажет зубы. — И что?

Тогда этот третий выдает плотоядным тоном, подбираясь одновременно рукой к своей кобуре:

— Может, прям щас его и проверим?.. На бессмертие? А, Пал Палыч?.. — И оборачивается к моему штатскому с сокровенной надеждой во взгляде.

Я слегка расслабляюсь — нет, не сомневается в нас этот халдей, как мне вначале показалось. Он, похоже, полностью доверяет в этом вопросе Пал Палычу. Ему, дурачку, просто до ужаса хочется увидеть своими глазами пресловутый эффект ускоренной регенерации. Штатский отвечает сухим тоном:

— Никакой самодеятельности, лейтенант! Где надо его проверят. Дело государственной важности, еще не полностью рассекречено. Мало ли что… — И он смотрит на охранника так, что тот начинает жалеть, что вообще показался из дежурки. — Подгони-ка лучше сюда мою машину, — говорит штатский уже мягче, доставая из кармана ключи. Охранник ловит их на лету. — Андрей, давай! — Штатский показывает жестом, чтобы тот открывал внутренние ворота.

— Позвонить в Управление, Павел Павлович? — услужливо интересуется охранник, прежде чем скрыться в дежурке. Ни о каком генном анализе он уже и не заикается.

— Спасибо, Андрей, не надо. Я сам свяжусь, по дороге.

4.

Когда сработала пневматика, надежно блокируя дверь за спиной, Гор оглядел отсек — чисто и пусто, как в приемном покое морга. Голые стены, вот только положенного по традиции стола с мраморной крышкой нет. Нет, понимаешь, что и обидно. Зато прозрачность намека Гор оценил. И вздохнул. Пока все указывало на то, что с ним начали вести вербовочную работу. Если это, конечно, попытка вербовки, а не последние процедуры перед помещением в тюремную капсулу. Так вот, работа с ним ведется по уровню банального уголовника, а не бывшего важняка Администрации. А это говорит о том, что занимаются этим делом не профи старой закалки, а кто-то из новых. И нетрудно догадаться — кто. Естественно, наследничек. Грязный, мать его, Гарри. Ну-ну.

«Интересно, чего от меня хотят? — подумал Гор, изучая помещение. — Все материалы, которые мне удалось собрать, уже должны были попасть в руки бастарда. Зря я ничего не запрятал на черный день. Хоть и противна такая мысль, но можно было бы поторговаться. Хотя нет, я бы торговаться не стал».

Такая уверенность не была ложной — Гор старался не пачкать руки и совесть торгом с кем бы то ни было. Это он оставлял «люксам».

«А может, Англетерро решил сделать свою игру?! Вскрыл файлы моей личной картотеки и документы в сейфе просмотрел, а там есть чем потом козырять. Вот это вполне возможно. Цель? Скорее всего, политика. Он всегда смотрел дальше оперов и уже не раз участвовал в подковерных интригах Администрации. Не первой скрипкой, конечно,

но тем не менее. Хотя все это не имеет особого значения. Пожизненное — оно пожизненное и есть. Хотя глубокого сканирования мозга не проводилось, что и понятно: слишком многое можно накопать в памяти матерого „пса“, который за почти тридцать лет праведной службы навидался всякого. И те, кто нынче на первых ролях, а тогда начинал с одного с ним уровня, совсем не обрадуются грязному белью, накопившемуся с тех дней. А уж тем более последние дела — одно круче другого. Система, мать ее…»

Гор вздохнул. В помещении по-прежнему он оставался один. Ну что же, можно и подождать. Нервы пока не подводят.

Он намеревался устроиться на полу у стены — в камере, где по режиму лежать и сидеть, в дневное время не положено, а к табурету и лежанке подведен карающий разряд. А к полу, что интересно, — нет. Вот и привыкают заключенные коротать время на полу. Возможно, это дополнительное пси-давление, а может, просто указание места человека отныне и навечно. Психика инспектора еще не пострадала, и нынешнее свое положение он воспринимал почти философски. Почти, так как неснятая присяга, а пуще гордость наймита болели отравленной раной. Однако Гор уже почти научился жить с этой болью, хотя знал, что дальше будет только хуже.

Он оценил, у какой бы стены удобней сиделось, и пришел к выводу, что у любой. Значит, падай где стоишь, и вся недолга.

И только собрался это сделать, как с легким шипением отъехала скрытая до сей поры дверь справа от него. Вошли два амбала с холодными глазами наймитов, и на миг показалось, что в отсеке сразу стало тесно. Амбалы встали по бокам Гора, чуть стиснув его плечами. «Парии-три, — привычно оценил инспектор, — круто. И что дальше?»

А дальше все его логические выкладки блестяще подтвердились — в отсек с легкой улыбочкой сытого кота не спеша вошел Гарри Левински собственной персоной. Одновременно от противоположной стены отделился маленький столик и комфортное креслице при нем. Левински уселся и с интересом стал разглядывать свои ногти. На Гора он не обратил ни малейшего внимания, словно его здесь и нет. Давал понять, что эта встреча больше всего нужна бывшему инспектору.

«Да, эти люди действительно новые в нашем деле. И держат меня за сопляка», — согласился с самим собой инспектор. Ладно.

Гор не торопясь опустился на прохладный, чуть пружинящий пол.

Тут же жесткий ботинок одного из амбалов ткнулся ему в ребра: «Встать, падаль!», а рука попыталась схватить за волосы, но увы — голова заключенного должна быть эпилирована под ноль. Так что попытка не удалась. Зато инспектор тут же захватил палец громилы и резко дернул в сторону, одновременно подсекая его локтем под колени. Амбал потерял равновесие и упал, сам же сломав собственный палец. Гор резко выполнил «веер», уходя от второго, и оказался на ногах. Но тот не тратил времени на демонстрацию силы — в грудь бывшему инспектору твердо смотрело рябое от частого использования дуло лучевика. Пока первый амбал пребывал в болевом шоке, второй действовал четко и эффективно. И Гор оценил это по достоинству.

«А пожалуй, проверим-ка мы себя на вшивость, вернее — на смертность!» — эта шальная мысль придала движениям Гора некоторую бесшабашность, и он уже был готов шагнуть навстречу лучевику, но одернул себя. Привычная осторожность подсказывала, что рано еще раскрывать последние козыри. Это можно сделать и потом. Сначала стоит послушать, что скажет ему свежеиспеченный наследничек. Ведь не зря же он сюда заявился.

Гор повернулся к громилам спиной, оперся ладонями на край стола, нависая над Левински, словно находился в своем кабинете, а перед ним — очередной подследственный. Гарри вмиг почувствовал себя неуютно, подобрал ноги и снизу вверх посмотрел на инспектора. От его вальяжности остались жалкие лохмотья.