Одержимые бессмертием
Шрифт:
35.
Когда связь прервалась, инспектор еще некоторое время не мог смотреть никуда, кроме как на отключенный монитор. Жаркий, словно разряд плазменного излучателя, стыд жег его изнутри. Подлость. То, что ты делаешь, инспектор, называется этим словом. И вряд ли тебя оправдает привычная верность долгу. Ведь присяги уже нет. Не через что переступать. И теперь ты просто человек, а не исполнитель воли господина Президента. Но стальная, тренированная годами воля занимала свои позиции, убеждая Гора в каком-то высшем смысле, что оправдает его поступок. И все же он не отводил глаз от мертвого экрана.
Не
— Не дергайся, наймитская сволочь. Будь ты хоть трижды бессмертным, это тебе сейчас не поможет. — И длинная сосулька впилась инспектору в мозг. Обмякшее тело сползло на пол.
Однако сознания он не утратил.
«Вот, значит, как я теперь реагирую на нейроимпульс… А ведь не меньше третьего класса мне засадили…» Вялое течение мыслей помогло немного прийти в себя. Его небрежно перевернули лицом вниз, и он почувствовал солоноватый привкус во рту — прикусил губу. Кроме этого, инспектор не ощущал ровным счетом ничего. Только спокойствие — в конце концов все так и должно было закончиться. С ним тем временем производили какие-то манипуляции. Надевают наручники — подсказал ему опыт опера. Он арестован, но сразу его не прикончат. Из-за информации в его коминсе и на всякий пожарный случай. Он еще может понадобиться…
Его перевернули на спину и оставили лежать. Издалека выплыл знакомый голос:
— А он не окочурится раньше времени? — Бастард, сволочь… И не встать, не дотянуться.
— Нет. Инспектор Гор был обессмерчен Краем еще в первое свое прибытие на Ч33. Это нам сообщил Грабер. — Голос Иванова вибрировал усердием и торжеством. — Этот индюк, — Гор почувствовал толчок в ребра. Молокосос врезал ему ногой, но боли не было. Иванов тем временем продолжал: — …Слишком понадеялся на собственные качества. И не учел, что наши аналитики просчитают и его модель. Каким-то неведомым образом инфинитайзер снимает все кодировки. Гельфер и Юрий Дмитрич уверены в этом на сто процентов. А нам остается только принять Края и забрать прибор. Я же докладывал вам, что Гору нельзя доверять такой коминс, как…
— Только не надо меня учить! — взревел бастард. — Мальчишка! Сопляк! Я не могу ошибаться!!!
«Ну, дружок, индюка я тебе припомню… Ах, Саша, Саша… Значит, ты работал и на них и на меня… Это мой промах…»
— Конечно, Ваше Высочество. Извините… В камеру его!
Гора грубо поставили на ноги, встряхнули.
— Ничего, сейчас он прочухается, бессмертная дрянь. — И действительно, инспектор стал ощущать легкое покалывание в мышцах. Организм восстанавливался. И следом пришла боль от скрученных за спиной рук.
— Послушай, ты, мешок с дерьмом. Сейчас мы отрежем тебе руку, очень медленно и осторожно, чтобы наши хирурги смогли подсоединить ее к аппарату искусственной жизни. И сдоим с твоего коминса информацию. Не возражаешь? — Усмешка Иванова приблизилась почти вплотную. Инспектор даже уловил запах его одеколона.
Гор медленно сфокусировал зрение. Двое быков держали его за шиворот, не позволяя упасть, а Иванов злорадно созерцал его беспомощность. Поодаль помаргивал багровыми глазками бастард. А ведь он по-прежнему пьет. Это неплохо — может сломаться в любой момент.
Гор осторожно шевельнулся и понял, что уже может стоять. А сможет ли говорить?.. Приоткрыл
— Бесполезно… — Слова давались тяжело, словно бы снабженные острыми крючками, они никак не желали вылезать наружу. — Я сжег всю информацию…
— А вот мы сейчас это и проверим…
— Оставь его, — благодушно вмешался бастард. — Он мне пока еще нужен.
— Сволочь! — Иванов в бессилии наотмашь ударил Гора по лицу. Голова инспектора мотнулась из стороны в сторону, но он нашел силы улыбнуться.
— Здорово! — сказал один из быков. — Вот бы так же…
— Заткнись! Хочешь, как он? — Молокосос с наслаждением стал лупить быка по щекам. Гора он после приказа Левински больше трогать не решался, но насчет других присутствующих указаний не поступало. — Хочешь, как он, да? А вот так нравится? Нравится?! Нравится, да?!
— Прекратить! — бросил Левински, и Иванов сразу отступил, словно опомнившись, вытянулся по стойке «смирно». Остальные, в том числе и побитый лоб, тоже. Один Гор остался в расслабленной позе, и кривая усмешка никуда не делась с его губ. — Ведите его к порталу. Мы отправляемся на Р66, готовить теплую встречу нашему дорогому другу.
36.
У Маджика на Ч33 остался коминс, и я очень надеялся, что смогу ему дозвониться. Не сразу, но это мне удалось.
— Да! — удивленно и несколько взвинчено отозвался Мадж. — Дик, ты? Ты где?! — Задним фоном были слышны выкрики и непонятный шум, сильно смахивающий на затихающую драку.
— Да, Мадж, это я. Что там у вас происходит?
— Купол разносим к чертям собачьим! Они наше убежище сровняли с землей! Ну и мы в долгу не остаемся! А ты как? Нашел свою женщину?
— Да. И мне очень скоро нужна будет ваша помощь, — сказал я.
— Лады. Давай командуй, как нам к тебе попасть? — Они там явно побеждали, и на этой пьянящей волне Мадж был готов пройтись хоть по всем срединным мирам, вырезая «чистых». Причем немедленно.
— Погоди. Сначала я к вам. Значит, договоримся так… Долго под Куполом им оставаться было нельзя, и тамошний портал использовать было небезопасно — туда в любой момент могли вломиться войска из метрополии, а заблокировать им вход парии не смогут. Я быстренько сориентировался по карте и объяснил Маджику, как найти портал Гильдии. Заодно поинтересовался, сколько у него людей. Оказалось, что бессмертных осталось не больше полусотни, а всего народу около полутора сотен. Однако неслабую им устроили мясорубку. Уж не мой ли друг — инспектор постарался? Но выяснять это было некогда.
— Сколько тебе надо времени, чтобы собрать людей и добраться с ними до портала? Пять часов хватит?.. Сколько? Хорошо, даю семь часов. Потом звоню. Все, бывай.
Я отключился и вызвал Ежа. Дед со своей драгоценной внученькой изволили почивать, вот и не стоит их будить. Пока. На всякий случай я блокировал каюты со спящим балластом, чтоб не путались под ногами. И не шпионили, кстати говоря, — последние слова пса-инспектора я не пропустил мимо ушей.
Я старался не думать о Жен, занимая ум текущими делами. Годами вбитый инстинкт твердил одно: «Сначала акция. Все остальное потом. Сначала…» — и так далее, не переставая. Благо дел хватало: надо было подготовиться к встрече с Левински и как можно тщательнее все рассчитать за очень короткий срок.