Одержимые смертью
Шрифт:
Роковое свидание на парковке
Преступления, совершенные сорок и более лет назад, со временем утрачивают свою эмоциональную значимость, становятся лишь цифрой статистики в архивах полицейских отчетов. Если отбросить временной вуаль, можно увидеть и ощутить переживания жертвы и преступника, понять, что предшествовало трагедии, объединившей их навсегда в единое целое.
Джен Карлы Уокер 19 февраля 1974 года, когда оборвалась ее жизнь, было 17 лет. Она мечтала о счастье, была влюблена и не думала о будущем – почти взрослая, у нее есть парень,
17 февраля 1974 года Родни Маккоем пригласил ее составить компанию на занятиях в танцевальной студии. Джен к "этим танцам" его ревновала:
– Там одни девчонки! Ты, наверное, нарасхват?
– Не, наверное, а точно, – улыбался Родни, который никак не мог понять – неужели Джен не догадывается, что он записался в студию, чтобы не опозориться, когда будет танцевать с ней. Он видел, как Джен танцует, это было круто.
Джен поставила условие:
– Либо ты бросаешь студию, либо мы расстаемся. Не хочу быть посмешищем, когда ты определишься с партнершей.
– Джен, это всего лишь танцы! Ты – совсем другое!
–Ничего не знаю. Я все сказала.
Юношеский максимализм диктовал свои условия и правила взаимоотношений, в которых не было никакого расчета. Если бы Джен не была столь категоричной, не ставила условий, все могло быть иначе. Родни нравилось заниматься в студии, он не хотел бросать тренировки, тем более, что у него начало получаться. Он предложил другой выход:
–Приходи и сама убедишься, что у меня нет никого, кроме тебя. Если захочешь, будешь моей партнершей.
Джен хмыкнула. Она танцевала превосходно. Студия была рассчитана на новичков, таких, как Родни. Она согласилась, не хотела упускать возможность продемонстрировать свое превосходство над возможными соперницами.
Занятия пролетели, как одно мгновение.
– Убедилась? Больше не ревнуешь?
– И не думала, – фыркнула Джен, не зная, как загладить свою глупую вину перед любимым, хотя Родни вовсе не выглядел обиженным, наоборот, был рад, что все убедились – он записался в студию не для того, чтобы найти девчонку, как о нем думали, а чтобы научиться танцевать – как и говорил. Он такой наивный! И такой честный! Джен нравилось это простодушие Родни, но иногда раздражало.
–Может у боулинг? – предложил он и Джен согласилась, хотя надеялась, что он пригласит ее в мотель.
Весь вечер оба были на взводе. Каждый чувствовал, что между ними происходит что-то особенное. Они будто перешли на новый уровень отношений, преодолев недоразумение, не рассорились, а еще больше привязались друг к другу.
Они сидели на диванчике и смотрели на немногочисленных посетителей.
– Представляешь, никто из них не догадывается, что у нас.
–А что у нас? – наивно спросил Родни.
Вместо ответа Джен посмотрела на своего друга по особенному, так, что он даже покраснел.
–Ты чего..?
Родни даже вспотел от того, что Джен сжала его пальцы и легонько поскребла по внутренней части ладони. На языке подростков это означало одно – «она тебя хочет» – парни неоднократно обсуждали это между собой, когда делились опытом первого «кекса».
–« А вдруг у меня не
Видя, что Родни проявляет нерешительность, Джен вскочила, потянулась, взяла его заруку и потянула к выходу. Родни покраснел еще больше, покачал головой, представляя, насколько глупой выглядит и поплелся за ней следом.
Ни Родни, ни Джен не обратили внимания на мрачного взрослого парня, который сидел недалеко от них и внимательно прислушивался к их разговору. Это был Глен Маккерли. Он недавно расстался с очередной подружкой и коротал время в боулинг-клубе, в надежде «подцепить» кого-то ей на смену. Глен был не в настроении. Энджи перед уходом успела наговорить ему много неприятного, например, о его пристрастии к спиртному, а напоследок обозвала его психопатом.
–С меня довольно, Глен. Ты, когда трезвый, распускаешь руки потому, что злой. А когда напьешься, становишься отвратительным, заставляешь меня делать такие вещи, которые мне неприятны. Я говорю, что мне больно, а ты продолжаешь! Я ухожу. Не вздумай меня преследовать – сниму побои и отправлю свое заявление в полицию. Оно у меня заготовлено на всякий случай и хранится в надежном месте. Если со мной что случится, полиция будет знать, что это ты.
– «Предусмотрительная гадина», – самое мягкое из того, как еще Глен обзывал Энджи про себя. – «И эта такая же, настырная. Видно же, что рядом с ней сосунок. Предложила бы мне, я бы ее не разочаровал…»
Когда парочка удалилась, Глен допил то, что у него оставалось, обтер ладонью губы и направился следом.
Выйдя на улицу, он осмотрелся и сразу понял, где эти двое. В машине, которая стояла в самом дальнем углу автостоянки на площади перед клубом, загорались и гасли почти синхронно два огонька от сигарет. Глен понял, что за ним следят и сделал вид, что вышел подышать воздухом. Постоял, потом не торопясь достал и выкурил сигарету. Из клуба вышли посетители. Он посторонился, пропустил их и снова зашел внутрь. Пройдя по коридору, Глен свернул не в зал, а в служебные помещения, которые знал, так как одна из прежних подружек тут работала и все показала. Вышел через запасной выход и исчез в высокой траве, которую сроду никто на заднем дворе не косил.
Глен незаметно подкрался к машине, которая стояла в укромном месте на стоянке, заглянул в салон. Как он и ожидал, девица «брала дело в свои руки» в прямом смысле слова – он видел, где ее рука, а Родни сидел, откинувшись на сиденье, с открытым ртом.
– «Сосунок, так и будет сидеть, слюни пускать»,– брезгливо поморщился Глен и почувствовал, как возбудился. У него не было определенного плана, когда он шел сюда. Его вел инстинкт, и он не обманул его – зрелище говорило само за себя.
Ему захотелось встретиться с Энджи, чтобы еще раз испытать то, что происходило в подобные моменты – она обзывала его, царапала, кусала, а ему становилось только лучше. Но вариант с Энджи отпадал, с заявлением в полицию она не шутила.