Одержимые

Хайтманн Таня

— Ты все совершенно неправильно понимаешь…

Но Леа уже слишком сильно вошла в раж, чтобы позволить себя перебить.

— Нет, все я правильно понимаю. Только не знаю вот, как сломить твое сопротивление, которым ты так гордишься. Тот, кто окажется достаточно сильным, чтобы оказать сопротивление демону, вряд ли позволит своему своенравному сердцу командовать собой, не правда ли, Адам? А если я осмелюсь подойти к тебе слишком близко, ты тут же оттолкнешь меня. Я ведь всего лишь комнатная собачка, которой дозволено сопровождать тебя на прогулках. Сидеть, Леа! Фу, Леа! До сих пор игра

была замечательная. Но мне постепенно начинает надоедать твоя вечная демонстрация силы…

— Леа… — Адам пытался остановить ее.

— Хватит постоянно перебивать меня, и немедленно прекрати это свое «Леа». Ты что думаешь, кто перед тобой?

Адам озорно рассмеялся.

— Женщина в прозрачном белье, читающая проповедь своему любовнику за то, что он не слушается? — При этом он окинул ее с головы до ног двусмысленным взглядом.

Леа готова была ко всему, но то, что ее возмущение считается веселым развлечением, оказалось для нее уж слишком. Она в ярости распахнула двери, вытянула руку, указывая на темную лестницу, и хрипло сказала:

— Вон!

Адам поднял руки, призывая ее к спокойствию, и закусил нижнюю губу, пытаясь сдержаться и не расхохотаться, но получилось плохо.

— Ну же, успокойся, пожалуйста, — произнес он тоном, фантастически гармонировавшим с его низким грудным голосом.

К своему ужасу, она почувствовала, как каждая клеточка ее тела отозвалась на него. «Подними белый флаг и сдавайся!» — кричало все в ней.

Адам гипнотизировал Леа взглядом. «Должно быть, этот взгляд — подарок демона», — подумала она, невольно начиная улыбаться Адаму. Ни один нормальный мужчина не может вызвать такой реакции просто оттого, что на него смотрят — сопротивлялась человеческая воля к жизни. Тот, кто обладает подобной силой, может потребовать от собеседника все что угодно. «Например, чтобы он склонил голову набок, чтобы удобнее было кусать», — вмешался в мысли Леа голос, обладающий черным юмором.

И она тут же опомнилась.

Адам приблизился к ней на шаг и протянул руку, чтобы коснуться ее обнаженного плеча, но она ударила его по руке. «Забудь о достоинстве, — думала она. — Если этот подонок немедленно не уйдет из моей квартиры по доброй воле, я его вышвырну, и не важно, насколько глупо я буду при этом выглядеть». Ярость придала бы ей сил достаточно для того, чтобы пронести Адама все четыре этажа вниз по лестнице.

Похоже, Адаму пришло в голову нечто подобное, потому что он слегка отшатнулся.

— Вон! — повторила Леа еще раз дрожащим от негодования голосом.

Адам сокрушенно склонил голову, но его выдала ухмылка.

— Я вернусь через пару дней, когда ты немного успокоишься, — заявил он, выходя за порог. Там он ненадолго замер, словно борясь сам с собой, и подчеркнуто вежливо произнес:

— Могу я высказать еще одну просьбу?

Леа уже схватилась было за дверную ручку, и костяшки ее пальцев побелели от напряжения — стольких сил стоило ей сдержаться и не хлопнуть ему дверью прямо по лицу. Она глубоко вздохнула, с достоинством выпрямилась и подняла подбородок. Адам изо всех сил старался

делать вид, что ему стыдно. Но, увидев его сверкающие от удовольствия глаза, она пожалела, что дверь все еще открыта.

— Не выбрасывай это белье, — с просительным выражением лица произнес он, прежде чем дверь со всего размаху захлопнулась, и петли дрожали еще несколько секунд спустя.

На лакированной поверхности образовалась трещина, и Леа недоверчиво уставилась на нее. Ей показалось, что там, за дверью, смеется Адам. Смехом облегчения, какого раньше она не слышала от него никогда. При других обстоятельствах она наверняка пришла бы в восторг и не желала бы ничего иного, кроме как видеть его лицо и радоваться вместе с ним. Но сейчас у нее было такое настроение, что она с удовольствием заехала бы ему бейсбольной битой.

В ярости она сорвала с себя минималистское белье и запихала в мусорное ведро, приложив к этому больше усилий, чем было нужно. Она с удовольствием залезла бы в ведро, чтобы втоптать содержимое в пол. Опомнилась она только в последний миг. Вот до чего она дошла: голая, дрожащая от ярости, стоит в кухне и ищет что-нибудь, на чем можно выместить свою агрессию. К сожалению, единственный объект, удар по которому удовлетворил бы ее и тот при этом не сломался бы, только что ушел.

Чисто из озорства Адам перепрыгивал через две ступеньки, а на губах его играла улыбка освобождения. Он не мог сказать, что сделало его счастливее: пьянящая легкость, которую разбудила в нем Леа своим агрессивным поведением, или возможность встречи с ней под более счастливой звездой. О небо, как же он любил с ней ссориться, когда она уже почти не помнила себя от гнева. В принципе, он любил в ней всякое проявление чувств, ее страсть будила в нем что-то такое…

Не замедляя быстрого шага, Адам толкнул тяжелую входную дверь, и та, недовольно заскрипев, распахнулась. Едва терпкий ночной воздух улицы коснулся его лица, он остановился и как следует потянулся. Прогибаясь в спине, он с удивлением заметил, что мышцы все еще испытывают приятное напряжение. В груди что-то покалывало, и что это такое, он не знал. Но это было приятно — этой ночью приятным было все.

Он еще раз мысленно прокрутил великолепный взрыв ярости Леа и тут же рассмеялся, и в смехе этом, хотя он был тише и сдержаннее, по-прежнему слышалось удовлетворение. Он с трудом взял себя в руки, чтобы, словно влюбленный идиот, не захлопать в ладоши и не засвистеть. Леа — просто невероятна, прямо находка.

Ветер сыпнул ему в лицо снегом, и, подняв глаза, Адам увидел, как в неярком свете фонаря пляшут белые снежные хлопья. Хотя холод не мог коснуться его, он непроизвольно поднял плечи и сунул руки в карманы пальто. Бросив взгляд на свой стоящий у дороги автомобиль, он решил, что эта ночь слишком чудесна, чтобы немного не погулять.

Целая вечность прошла с тех пор, как он в последний раз бесцельно бродил по улицам города, погруженный в свои мысли, не думая о том, что где-то его может подстерегать опасность или наоборот — послушная жертва. Ночной прохожий, которому треплет волосы ледяной ветер.

Так Адам едва не врезался в темную фигуру, стоявшую перед автоматом, когда быстрым шагом вышел из-за угла. Это был молодой человек, у которого от удивления перехватило дыхание, когда перед ним выросла высокая фигура Адама. Затем он смущенно улыбнулся. Адам поднял брови, но, бросив взгляд на автомат, понял причину смущения паренька: тот как раз собирался покупать кондомы.