Одержимые

Пшипковский Анджей

Насвистывая, он выходит из опустевшего здания института. Теперь его ждет небольшая пластическая операция, на этот случай все подготовлено. В то же время он знает, что операция ему не помешает продолжать руководить деятельностью своей организации. Доктор привел в действие все аварийные контакты. Очередное сообщение «Огненных бригад» выйдет с опозданием на один день.

14

Подробно описав обстоятельства своего ареста в аэропорту, а также неожиданное освобождение, Рико передал зашифрованный текст связному и набрал номер Моники. Ответил мужской голос, спрашивающий,

кто и по какому делу звонит. Таким же вежливым тоном Рико назвал свою фамилию, должность, а также номер телефона, с которого звонит, и попросил позвать Монику. «Синьорина Моника на какое-то время уехала», — услышал он.

«Выходит, наблюдения еще не сняли», — подумал Фабиани и потребовал сообщить место пребывания дочери сенатора. «Мы позвоним вам сами, прошу ждать».

Само собой разумеется, Рико учитывал, что Моника находится под охраной полиции, и звонил совершенно сознательно, чтобы подчеркнуть свою связь с девушкой, от которой он не отказывался. Действуя таким образом на глазах органов безопасности, Рико считал этот путь наиболее правильным и лучше всего обеспечивающим ему алиби. Он был уверен, что находится под заботливым наблюдением агентов, не спускающих с него глаз. В принципе цель уже была достигнута. Рост общественного недовольства являлся лучшим свидетельством того, что удар был направлен точно. Введение чрезвычайного положения в какой-то степени приостановило деятельность организаторов волнений, ведущих к анархии, но это вовсе не значит, что оно предотвратило самое важное. Все организации и общественные движения, связанные с коммунистами, а также сотрудничающие с ними деятели других левых партий должны быть выметены с политической карты Италии. Это делается ценой репутации христианско-демократической партии, которая по сути дела сама обрекла себя на поражение. Гнев народа будет направлен не только против христианских демократов, он должен ударить также и в коммунистов. И не только ударить, а раз и навсегда исключить их из общественной жизни Италии.

Рико отдает себе отчет в том, что он выполняет лишь часть плана, который родился на самом верху. Он не знает, какие будут дальнейшие действия и политические шаги президента и его команды, которая поставила себе главную цель — добиться в мире политического и военного превосходства. Чтобы достичь этой цели, надо уничтожить и скомпрометировать левых. Сначала в этой стране, а затем в других. В Европе, Южной Америке, Азии.

Да, цель прекрасная.

«Синьор Фабиани? Сообщаем вам номер телефона квартиры, где находится ваша невеста. Прошу записать… Если вы захотите ее навестить, мы ничего не будем иметь против», — сказал голос по телефону.

Ничего себе! Это дерьмо ничего не имеет против! Кто-то совершил ошибку, приказав арестовать американского гражданина и уважаемого бизнесмена, а сейчас хочет показать, что полиция не вмешивается в его личные дела. Моника наверняка обеспокоена его молчанием, не знает, что и думать, вероятно, обиделась на него, считая, что свои дела он ставит выше ее несчастья. Да, в глубине души ему немного ее жаль. Она бросилась в эту любовь, как в омут. Что и говорить, если бы он был только тем, чью роль он играет, возможно, у нее был бы шанс. Но это всего лишь небольшая часть огромной работы, ведущей к цели. Ведь кто-то должен был проникнуть к сенатору, кто-то должен был незаметно сфотографировать секретные и конфиденциальные материалы, которые находились в его миланской вилле. А поскольку у Моники сон был крепкий, то у него было много времени и свободы действий.

Все выглядело

бы иначе, если бы он ее встретил, как встречаешь девушку — в компании друзей, в клубе или на каникулах, в какой-нибудь поездке. Если бы он заинтересовался ею только потому, что она красива, что имеет в себе нечто такое, что его привлекает, заставляет восторгаться и возбуждает желание. Но все его изощренные уловки, к которым он прибегал в то время, когда еще ее ни разу не видел, не знал, убили в нем всякую возможность зарождения настоящего чувства. Профессия, которой он посвятил свою жизнь, не терпит сентиментальности или мягкости. Достичь цели. Любой ценой достичь цели и доложить Зиффу: задание выполнено.

Сейчас без пяти двенадцать. Теперь надо действовать особенно внимательно, спокойно, не спеша, осторожно.

Рико берет трубку, набирает только что записанный номер.

— Это я. Извини, но раньше я не мог позвонить. Меня арестовали в аэропорту в Милане.

— Откуда ты звонишь? Ты на свободе? — Голос у Моники немного дрожал, она говорила тихо. — Прошу тебя, приезжай ко мне, я жду. Я у знакомых, на улице…

Через двадцать минут он уже был там. Движение автомобилей в городе не уменьшилось, но на улицах полно было солдат, полиции и карабинеров. Их машины стояли на тротуарах в нескольких десятках метров друг от друга. Однако никто не останавливал автомобили и не проводил досмотра. Только при входе в указанный Моникой дом двое мужчин в штатском преградили ему дорогу.

— Документы? Куда? С какой целью?

Услышав фамилию Моники, они дали ему пройти. Похоже, о его приезде предупредили. Спустя минуту Моника уже обнимала Рико.

— Я не знала, что о тебе и думать, — сказала она. — Мне не пришло в голову, что тебя могут задержать. Ну конечно, ты ведь бывал в нашем доме.

— Вот именно. Они быстро узнали о том, что я бывал у вас, что мы уехали вместе путешествовать. Ну что же, полицейские имеют на это право. Давай лучше поговорим о тебе. Как ты себя чувствуешь? Очень плохо? Есть какие-нибудь известия об отце?

Она указала ему на кресло, сама села на диван.

— Об отце? Нет, нет ничего нового. Ничего не знаем, абсолютно ничего. Только то, что находится в руках «Огненных бригад», которые его судят. Я была в Риме и…

— В Риме? — прервал он ее удивленно. — Зачем?

— Думала, что мне там помогут. А они отделались от меня. Я поехала с Робертом, сама попросила его об этом. Не сердись, тебя же ведь не было, а мне там надо было обязательно побывать.

Рико кивал головой, естественно, он был согласен с ней, но его мучило любопытство.

— Кто тебя принял? Что сказали?

— Мне даже не хочется об этом говорить. Я ничего не узнала. Они боятся за свою шкуру, только это их и интересует. От родного отца отрекутся. Рико, я в самом деле не понимаю, что происходит в этой стране. Какой-то страх висит в воздухе. Что будет дальше?

— Значит, они тебе так ничего и не сказали, — задумчиво сказал Рико. — Негодяи.

В этот момент раздался стук в дверь и женский голос сообщил: «Пришел синьор Мораветти».

Моника поднялась и быстро открыла дверь.

— Прошу.

— Привет, Моника. Здравствуйте, — раскланялся Джиджи. — Не помешаю?

— Садись.

Но, прежде чем сесть, он поцеловал Монику в щеку и подал руку Фабиани.

— Как вам удалось ее найти?

— Очень просто. Для чего существует полиция? — буркнул Рико. — Вы тоже, кажется, не имели с этим трудностей.

— Ну почему же, имел. Если бы не отец, Моника исчезла бы с моего горизонта.