Одержимый Шон
Шрифт:
За башнями тянулись бесчисленные крыши, между которыми погружалась лошадь. Раздалась музыка, в высшей степени удивительная музыка, которую исполняли на неизвестных инструментах. Над свисающими балконами, будто птицы, собирались светящиеся огни. Разукрашенные мосты были переброшены по воздуху от одного сияющего окна к другому. Лошадь плыла между препятствиями или пританцовывала, обходя их и все время наклонно опускаясь.
Один раз они попали в поток света, как будто прошли через настоящий огонь. Голоса и песни окружали их хаосом звуков, и вещи, которые невозможно было рассмотреть, неслись мимо; они казались обрывками цветков, шелка, колокольчиками, звеневшими на серебряных
Лошадь сразу опустила голову и начала щипать траву. Шон огляделся и постепенно различил других летающих созданий, пасшихся под деревьями. Целый табун этих зверей свободно разгуливал тут. Без сомнения, их вызывали волшебством, если кому-то нужно было ехать верхом.
— Наша лошадь дальше не полетит, — сказал Шон, — а наши преследователи приземлятся в том же парке, что и мы. Лучше нам исчезнуть.
— А что дальше, о король?
— Я думал, у тебя есть план, который ты захочешь здесь попробовать, — сказал Шон с невинной миной.
— А я… я полагался на тебя…
Они тихо и зловеще засмеялись в молчащей, но ненадежной темноте. Они очутились по ту сторону сомнений, поэтому все было сомнительно; по той же причине они не испытывали ни страха, ни сожаления.
— Я скажу тебе, что мы будем делать, — сказал Шон. — Мы смиренно навестим Крея. Мы представимся будущими воинами. Какая неожиданность для него.
— Прекрасная идея. Как он сможет отказать нам в гостеприимстве?
— Позже мы еще раз поразим его. В день, когда мы его убьем.
Ничто не мешало им высказать такое пожелание. После летающей лошади все казалось возможным.
Они стали медленно, как мог Дирн, продвигаться к колышущемуся скоплению огней между деревьев, стараясь при этом держаться небрежно и праздно.
Листва разошлась, группа лошадей, с плавно шуршащими крыльями, рысью пробежала мимо. Прямо перед ними открылась лужайка перед отдельно стоящим большим зданием, поднимавшимся в небо и обрамленным огнями.
Вот это был дом. Дом короля. Настоящего короля, а не правителя деревни хижин. Нужны были королевское расположение духа, чтобы задумать такую вещь, и власть короля, чтобы его построить. Каждая его деталь представляла ценность сама по себе. Здесь были башни — тонкие стебли, подобные тем, которые они уже видели, но с вычурными листьями, тянущимися вверх, и цветами, обрамлявшими крыши завитыми лепестками лилий и нарциссов. Виднелся и центральный зал в форме гигантской разы с карминно-красными окнами, светившимися из-под опущенных лепестков. А под розой находилась змеиная голова, отливавшая золотом меда, с широко открытой пастью и золотыми клыками, которые свисали вниз, как сосульки: это был вход с открытыми дверями.
— Он позволяет нам войти, — сказал Дирн, — старый Крей, который ударил меня в лицо ледяной рукой.
В воздухе зашипело.
Оба невольно посмотрели вверх и потеряли драгоценные секунды. Они закричали от ярости и упали на землю в огненной сети, свалившейся на них с неба.
Беспомощно катаясь и рыча, подобно лисам в западне, запутываясь еще больше, они как в тумане видели белую и черную лошадей, которые опускались на траву.
Шон перестал бороться с мерцающей сетью.
— Тихо, брат, остановись! — сказал он Дирну. — Я думаю, они доставят нас туда, куда мы и так хотели попасть.
Трое Детей Смерти были довольны. Сперва они отобрали у пойманных все, что те могли
Затем трое всадников потащили сеть вместе с содержимым через полукруглый палисад из клыков и золотой коридор. Блеск золота больно бил Шону в глаза. Он закрыл их. Но вскоре открыл их вновь, услыхав шум, который становился все громче. Эти звуки так же, как и аромат, были связаны с Трясиной Крея: музыка, смех и цветущие ночью цветы.
Они прошли через шею змеи и оказались в большом помещении в форме срезанной розы. Розовые огненные шары горели на тонких серебряных колоннах или парили высоко вверху под куполом из серебряных полос и драгоценных камней. Пол походил на ручей, стены — на заледеневшие водопады, все было блестящее и слабо отражало свет. На гигантских подушках и диванах, убранных цветами, и на искристых ковриках, тоже в цветах, размещались Дети Смерти, племя Крея.
Они были не такие, как в воспоминаниях Шона.
На этот раз у них были лица. Человеческие лица. Некоторые красивые, некоторые обыкновенные, некоторые прекрасные, но все они были нормальными: лоб, два глаза, нос, губы, щеки и подбородок. У некоторых мужчин росли бороды, а у девушек были нежно-красные губы и черные тени вокруг глаз. А вот драгоценные камни были такими же, как в его воспоминаниях, так же как и богатые одеяния. И необыкновенные волосы: лавандовые, белые, зеленые.
Музыка и шум стихли. Все смотрели на сеть. Они казались заинтересованными, по крайней мере, как развлечением. Однако Шон заметил и какой-то невротический страх в некоторых глазах. На другом конце помещения было место, лежавшее в тени. Туда и тащили сеть трое всадников, хоть и очень медленно, чтобы каждый мог их видеть. У всадников тоже были лица, которых не было в лесу. Может быть, лица автоматически восстанавливаются, когда они возвращаются в Город Смерти. Шон снова поймал себя на том, что мыслит, как суеверный деревенский житель. Лица приходят и уходят не просто так, но с благословения Крея, не так ли? Тогда что же? Волшебные маски, чтобы нагонять в лесу ужас…
Тень в конце помещения обрела форму.
— Дирн, — прошипел Шон, — посмотри на это!
Но Дирн лишь стонал. У Шона не было времени, чтобы позаботиться о нем. Сеть остановилась, ее убрали и толкнули их вперед в розовый свет перед…
… Кем?
Если это был он, то он был трех метров высотой и каменный.
Это была статуя из черного мрамора — мужчина, но мужчина с вороньими крыльями, перья которых можно было разглядеть каждое в отдельности, и без рук; согнутыми когтями хищной птицы он упирался в пол. У него была зловещая голова ворона с клювом и двумя круглыми глазами, тлеющими, как угли — и они двигались.
Шон сбросил с себя сеть и встал. Он пошел навстречу чудовищу, точнее, навстречу глазу, который был ближе к нему.
Крей уставился на него и сказал глухим бестелесным голосом:
— Тяжело ждать вас, дети мои. Эти двое герои. До сих пор никто не проникал в наш город. Однако здесь двое смертных людей, которые совершили это. Чествуйте их!
Но голос насмехался над ними. Каким-то образом, несмотря на его безжизненность, слышалась насмешка. Шон повернулся и громко сказал тем троим, которые их притащили: