Одержимый сводный брат

Ирсс Ирина

Сама втягиваюсь в эту игру.

— Со мной поделиться не хочешь?

Но ответом служит лишь его слишком бесподобная наглая ухмылка, чтобы на неё не заглядеться.

И тут я вдруг понимаю. Я счастлива?

Да я ведь действительно счастлива, так почему всё это время грузилась? Отпускает ото всего одним махом, так, что аж грудь эмоциями забивается. До точки затягивается. А потом разом взрывается. Сердце вскачь до предела.

Закусив губу, к окну отворачиваюсь, пряча не то улыбку, не то само счастье на лице. Как-то разом всё перестаёт волновать, что бы сейчас ни планировалось, оно будет вместе.

Смотрю на расцветающую во всю зелень, удивляясь, как за пару недель всё затопило растительностью.

— О чем так задумалась, птичка?

О нас…

— Хочу уехать куда-нибудь, — выдаю честно.

Без деталей, но честно.

— Уехать? — как-то слишком настороженно переспрашивает Егор, что мне кажется, слышу, как его взгляд ударяется о мой висок.

Я улыбаюсь ещё до того, как поворачиваюсь к нему. Он явно думает о планах на побег.

— Ухум, — отвечаю, а Егора глаза лишь больше сужаются, явно не понимающий, как на это реагировать. — На озеро, например. Горы, — добавляю, когда ловлю краешком зрения темно-серое затемнение на горизонте.

— Горы… — повторяет Егор задумчиво, будто пытаясь вспомнить, что это такое.

А я тем временем продолжаю.

— Может, горячие источники. Ты знал, что в четырёх часах от нас горячие источники? И это только в одну сторону! В другую сторону чуть дольше, пятьсот километров где-то. Говорят, там обалденно в тёплую погоду. Лес, шашлыки, баня.

Егор всё слушает меня с задумчивым видом, изредка бросая на меня изучающие взгляды. Он видит, как я свечусь?

— С тобой, — как бы между делом бросаю я, но от контакта глаза в глаза на мгновение замираю. Сердце ёкает от его взгляда, внутри меня всё так волнуется, что голос дрожит. — Я никогда не была где-то далеко от дома. В детстве, но это, разве что, какой-нибудь санаторий, где мама пару раз приводила себя в порядок. А я просто таскалась рядом.

Сама не знаю, зачем делюсь с ним таким сокровенным. Но потом… мне можно «желать», это так неожиданно вспыхивает в голове. Теперь всё можно. Не надо следить за мамой. Казнить себя за неё. Не надо бояться Егора. С ним теперь всё можно. Но хочет ли он?

— А ты был когда-нибудь на горячих источниках?

Егор снова смотрит на меня этим взглядом, будто ему сейчас вообще что-то сложно вспомнить, когда перед ним я. От него не просто тепло, жарко, жгуче жарко.

— Нет, — качает головой, а потом тяжело сглатывает.

И вдруг начинает озираться по сторонам, словно что-то отыскать хочет. Но недолго, его лицо снова мрачнеет.

— Когда у тебя сессия заканчивается?

Я едва ли визжать не готова, осознавая, к чему он ведёт.

— В конце июня где-то, но это не беда. У меня нет проблем с предметами, могу спокойно пропустить пару дней. Разве что… твой диплом?

Егор как-то странно и слишком надменно усмехается.

— Серьёзно думаешь, что меня интересует муниципальное управление? — он одаривает взглядом, говорящим, чтобы я его не смешила. — Мой диплом с начала сентября уже лежит в деканате. Единственная причина, почему торчал в универе, это была ты, Лина.

— Я?

И снова этот взгляд: «не понимаешь?»

Не особо. То есть, как не понять факт, сказанный Егором так, будто это само собой разумеющееся.

— Из-за парней? — я едва ли не шепчу, слишком

ошеломлённая, когда до меня наконец доходит суть сказанного.

Егор же лишь ведёт плечом, мол, а ты чего хотела? И… это странно, но от такого признания я улыбаюсь, попутно заливаясь краской.

— Бог ты мой, это была ревность!

— Давай, я остановлю машину, чтобы ты могла ещё на всю улицу это прокричать? — предлагает Егор, но при этом сам улыбается.

Ещё и головой качает, будто только сам понимает, насколько нелепо самому это осознавать.

— Божежтымой, — никак не могу перестать смеяться, — кто бы мог подумать, что сам Егор КАЙМАНОВ может быть так не уверен в себе!

— Я не… — тут же пытается вставить недовольно Егор, но я не могу упустить, пожалуй, единственной в жизни возможности над ним постебаться.

— Лина… — предупреждает мягко.

Но и это не срабатывает, я всё ещё смеюсь, и за этим совершенно не замечаю, как машина оказывается на обочине, а мои глаза напротив глаз Егора, когда его ладонь ложится на мой затылок. Невероятно пленительных глаз, затягивающих в такую беспробудную тьму, что боюсь мне никогда уже не выбраться.

Из него.

Без него.

Вообще никак. Только один он.

— Дело вообще не в этом, — говорит Егор, сжимая пальцами и гладя мой затылок. — Просто, когда меня нет рядом на горизонте, они смотрят на тебя. А я не хочу, чтобы на тебя кто-то смотрел, понимаешь? Ты моя, птичка, от и до. Я, пздц, какой жадный до всего, что касается тебя. Тем более, нихрена никому не позволено думать о том, о чём эти уроды думают, пуская на тебя слюни. Это всё можно делать лишь мне, Лина. И по-другому точно не будет.

Ох, мамочки, у меня сейчас сердце разорвётся…

Смотрю в серьёзные как никогда глаза Егора и понимаю, что это не просто слова. Это клеймо, угроза, обещание.

Прежде чем успеваю подумать, шёпотом его прошу:

— Тогда никогда не оставляй меня больше одну.

Вот так просто я снова признаю, что мне нравится наше общее сумасшествие.

— Не оставлю, — звучит ещё одно обещание.

А затем его пальцы обхватывают мой подбородок, нежно гладят, будто я сделана из самого хрупкого хрусталя. Никакого больше безумия, губы Егора прикасаются к моим так, будто он больше не боится, что происходит в последний раз. Этот поцелуй уверенный, сильный, закручивающий спираль чувств и эмоций где-то глубоко в груди. И совсем недолгий, с моих губ, разве что, успевает сорваться только один какой-то мурлычущий от удовольствия стон, когда Егор углубляет поцелуй, как рядом с моим ухом что-то громко пищит. Я вздрагиваю и шарахаюсь назад, не сразу осознавая, что это было. Лишь взглядом ловлю, как Егор чётко выговаривает:

— Бл*дь…

А потом я вижу одно слово: «Рогозина» на экране его эпл вотч.

Я слышу треск собственного сердца.

— Лина, — зовёт меня Егор, быстро отклоняя звонок, — это не то…

Он замолкает от моего врезающегося в него взгляда.

— Не то? — сама не верю, что этот твёрдый, звенящий как сталь голос принадлежит мне, но даже Егор теряется от него.

— Вау, — произносит одними губами ошеломлённо. — Успокойся, я тебе сейчас… — но не судьба всё объяснить, что, скорее всего, хотел сказать, потому что вновь раздаётся звонок. — Да твою ж мать!