Одержимый волшебством. Черный Трон
Шрифт:
Он кивнул.
— Сегодня вечером все решится. Но для вас это, должно быть, не является неожиданностью?
— Думаю, что нет.
— Я получу все золото, — сказал он тогда. — Но должен буду отдать большую часть своего состояния, включая это местечко.
— А Энни? — спросил я. — Она тоже часть цены?
Он опять кивнул.
— Но я бы хотел привлечь вас на свою сторону сегодня вечером, Перри, когда настанет время расчета. Да, я обещал им Энни. Я бы пообещал им все, только бы работа была завершена. Но потом… Они хотят обрести счастье, получив
— Если бы вы небыли таким византийцем, Элисон, и таким последователем Макиавелли… — сказал я. — Я не могу поверить такому человеку, как вы, даже если бы и захотел.
Он вздохнул. Потом стал смотреть себе под ноги. Прошла, наверное, минута. Или он действительно когда-то был актером, или в нем происходила огромная внутренняя борьба.
— Хорошо, — наконец сказал он, запустив руку под халат и доставая оттуда серебряную фляжку. Он открутил крышку, снял ее и помахал у меня перед носом. Я почувствовал запах виски.
Он наполнил крышку, которая была размером с короткий стакан, и опрокинув, выпил залпом. Потом он вновь наполнил ее и протянул мне. Я взял ее и проделал тоже самое.
— Мне эта идея пришла в голову случайно, — сказал он, — во время странного шторма. Я понял, что можно было осуществить. Мне потребовалось много времени, чтобы разработать механизм этого сотрудничества. Вот-так я познакомился с Грисуолдом и Темплтоном. Мы работали вместе, отыскивая способы. Но в последнее время их одолела жадность. — Он снова предложил мне выпить. Я отказался. Он выпил сам, закрыл фляжку и отложил ее в сторону. — Так вот, я не буду испытывать угрызений совести, если нарушу часть соглашения с ними. Если леди действительно так много для вас значит, она ваша.
Я уселся на верхнюю ступеньку и потер лоб.
— Родство еще больше упрощает дело, — сказал он наконец.
— Черт вас возьми, сэр, — сказал я.
— Я не прошу сыновней почтительности, а рассчитываю на простое сотрудничество, — сказал он. — Мы обойдем этих злодеев и будем в выигрыше. Я получу свое золото, вы получите Энни, а они будут достаточно богаты, чтобы не слишком громко жаловаться. Это будет лучше, чем смерть.
— Ваши войска выглядят вполне равными мне одному.
— У меня есть резервы, о которых они не знают, — сказал он. — Они явятся по первому указанию, и перевес будет на нашей стороне, кровопролития не будет. Обе стороны, огрызаясь, отступят и займутся своими делами.
— А Ван Кемпелен?
— Он останется в живых.
— Почему?
Я вспомнил пожилого пучеглазого человека, который угощал нас чаем в Париже и выразил уверенность в нашем благополучии, когда мы выбрались, чтобы бежать по крышам. Да, он корыстен, но он не убийца, не сумасшедший, не хищник. Но разве мог я сказать об этом. Даже если бы и сказал, это ничего бы не значило.
— Потому что я так хочу, — ответил я.
Он сделал движение, как будто вновь потянулся за фляжкой, подумал и опустил
— Это значит, что мне до конца жизни пришлось бы следить, чтобы он снова не выкинул номер с золотом.
Я почувствовал, как левый краешек верхней губы дернулся вверх.
— Думаю, вы можете себе это позволить? — спросил я.
— Черт вас возьми, сэр, — процитировал он. — Если это вас устроит, то так и будет. А теперь пожмем друг другу руки?
— Нет.
Он уронил сигару на пол и наступил на нее.
— Но что ж, хорошо, — заметил он. — Наши действия должны быть скоординированы. Мы наметим план действий, согласуем распоряжения. Входы и выходы будут наши…
Мы вошли в глубокий подвал, освещенный факелами и свечами, в тот же день, но позднее. Все здесь немного напоминало устройство рабочего стола Ван Кемпелена в его парижской квартире, только масштабы были гораздо значительнее. Работало несколько духовых шкафов. Здесь были кувшины, бутылочки, перегонные кубы и реторты, но большую часть емкостей составляли большие баки, расставленные на полу, непонятно в каком порядке. Огромное количество темного металла лежало на брезенте посередине комнаты. Энни в простом сером платье стояла рядом с баком, держа пару проводов, которые тянулись от него. Она посмотрела в нашу сторону, когда мы вошли, отпустила провода и подошла ко мне. Я обнял ее.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она, — сегодня.
Ван Кемпелен посмотрел в нашу сторону.
— Я знаю вас, — сказал он. — Вы были с маленьким человеком и обезьяной.
Я кивнул.
— Я снова пришел, — потом обратился к Энни: — Пойдем, Энни. Давай выберемся отсюда.
Она посмотрела в сторону Ван Кемпелена.
— Можете идти. Закончите подзарядку позднее, — сказал он.
Я вывел ее оттуда, а потом — вверх по лестницам, через залы и галерею, наружу, в сад, оставив их там, внизу.
Много позднее, когда мы лежали среди великолепия и солнечного света, рассматривая золотые деревья, я заметил: — Так процесс включает в себя месмеризм?
Она кивнула, потом зевнула.
— Это секретная составная часть таких трансмутаций большого масштаба, — объяснила она, — специальный вид месмеризма.
— О, — сказал я, — специальный? В каком смысле?
— Энергия другого мира, — ответила она. — Будет большой ее приток, когда наконец закроется дверь для возвращения По.
— И это случится сегодня вечером во время работы?
— Им бы хотелось этого, — сказала она, — но этого не случится. Все это время я не держала его открытым для их пользы.
— Ты потеряла меня.
Она улыбнулась.
— Нет, я еще никого не потеряла. Даже По. Я собираюсь дать им золото и вернуть его назад. И все мы трое наконец-то будем вместе, здесь.
— Я не ученый, — сказал я, — и мои навыки месмериста далеко не совершенны. Но даже не зная математики, которая, наверное, может доказать такие вещи, я уверен в этом: в этом мире ничего не дается просто так. Какова цена?