Одержимый
Шрифт:
Однажды днем, вытянувшись на одном из бархатных диванов в гостиной Il Bastone и подперев голову рукой, Алекс читала потрепанный экземпляр «Человека в картинках» Брэдбери, найденный ею в библиотеке Института молодежи. Зазвонил мобильник, однако номер был незнакомый, и она не стала отвечать. Уехав из Лос-Анджелеса, Алекс стерла из телефонной книги все старые контакты. Почти тут же телефон зазвонил снова, на этот раз она взяла трубку.
И услышала знакомый голос, говоривший с сильным акцентом. Итан.
– Алекс Стерн. Нам нужно поговорить. Понимаешь?
– Нет, – бросила она, сердце бешено колотилось в груди.
На улице шел дождь,
– Приезжай ко мне, не хочу обсуждать это по телефону.
Значит, Итан полагал, что она в Лос-Анджелесе.
«Отлично», – решила Алекс. Он пока не понял, что не сумеет легко до нее добраться.
Но зачем он позвонил? Итан, бандит израильского происхождения, когда-то поставлял запрещенный товар Лену; он управлял делами из роскошного особняка, возвышавшегося на вершине холма Энсино над 405-м шоссе. Алекс полагала, что делец давным-давно и думать забыл о ней.
– Я не поеду на Малхолланд, – возразила она. – У меня нет машины.
Даже будь она в Лос-Анджелесе, Алекс ни за что не отправилась бы к построенному среди холмов дому Итана; он вполне мог по-тихому всадить ей пулю в лоб.
– Пустые отговорки. У твоей матери есть старая «Джетта». – Конечно же, Итан знал, где найти маму Алекс. У подобных ему всегда имелись надежные рычаги давления. – Шломо уже давно наблюдает за твоим домом, но видит только твою мать. Где ты, Алекс?
– Сейчас? – Алекс обвела взглядом гостиную, задержавшись на пыльных коврах и забрызганных дождем оконных стеклах, сквозь которые струился мягкий летний свет. На кухне загудел холодильник. Позже она сделает себе сэндвич с хлебом и колбасой. Прежде Алекс по большей части питалась куриными наггетсами; когда Доуз узнала об этом, продукты стали появляться каждую неделю как по волшебству. – Зависаю с друзьями в каньоне Топанга. Приеду в эти выходные.
– В субботу не пойдет. Жду тебя завтра, в пятницу, до пяти.
Итан соблюдал законы иудаизма и свято чтил шаббат. Убийствами и вымогательством он занимался в остальные шесть дней недели.
– Я работаю, – возразила она. – Смогу только в воскресенье.
– Вот и славно.
Алекс повесила трубку и прижала телефон к груди, уставившись на украшенный кессонами потолок. Свет вдруг замерцал – дом ощутил ее страх. Она опустилась на корточки и прижала ладонь к полированным половицам. В ту ночь, когда Алекс чуть не истекла кровью в коридоре на верхнем этаже, Il Bastone тоже пострадал – одно из прекрасных окон оказалось разбито, ковры покрылись кровавыми пятнами. Алекс сама помогала здесь убираться, приглядывала за рабочим, которого Доуз наняла, чтобы восстановить окно, чистила ковры в коридоре, соскребала кровь с половиц – свою, декана Сэндоу, Блейка Кили. Те двое уже мертвы, но Алекс смогла выжить. И Il Bastone тоже.
По полу прошла вибрация – или ей просто показалось? Но на душе вдруг стало спокойнее. Когда кампус опустел, этот дом стал ее убежищем – темным, прохладным, защищенным. Изредка Алекс выбиралась наружу, взбиралась на холм или прогуливалась к крытому мосту у музея Эли Уитни, красное здание которого тянулось вдоль берега реки; оно словно бы сошло с одной из гротескных картин, над которыми Мерси обычно смеялась. Она ездила на новом велосипеде в Эджертон-парк,
Алекс не хотелось уезжать, возвращаться в убогую квартирку матери в Ван-Найс – и разговаривать с Итаном. Может, у него остались незаконченные дела с Леном, которые он просто отложил на год? Или Итан каким-то образом узнал о роли Алекс в той истории? Связал ее со смертью кузена?
Неважно. В любом случае встречи с ним не избежать.
Порывшись в списке контактов, Алекс отыскала номер Майкла Ансельма, входящего в состав правления «Леты», который занял брешь, образовавшуюся со смертью декана Сэндоу. Ансельм получил диплом пятнадцать лет назад; Алекс с Доуз как-то пролистали его дневник времен «Леты», к слову сказать, весьма унылый – лишь названия и даты ритуалов, больше почти ничего. Сам Ансельм во время редких разговоров по телефону производил на Алекс такое же впечатление – скучный, занудный человек, стремящийся поскорее вернуться к работе в сфере финансов, банковского дела или чего-то еще, связанного непосредственно с деньгами. Впрочем, он подарил Алекс велосипед и ноутбук, так что она вполне могла мириться с его странностями.
Ансельм взял трубку после второго гудка.
– Алекс?
В голосе Майкла звучало беспокойство; что ж, вполне объяснимо, ведь она могла сообщить какие угодно новости. К примеру, о пожаре в библиотеке юридического факультета или стекавшейся к Общине армии нежити. Алекс мало знала об Ансельме, но почему-то представляла, что он носит полосатые галстуки и держит дома желтого лабрадора, его жена вечно следит за фигурой, а двое детей состоят в организации «Среда обитания для человечества».
– Добрый день, Майкл. Извините, что беспокою в рабочее время…
– Все в порядке?
– Все отлично, но мне нужно съездить домой на выходные, повидаться с мамой.
– О, сожалею, – проговорил Майкл, словно бы она сообщила о болезни матери. Впрочем, Алекс не ждала ничего другого.
– Не могли бы вы – точнее, «Лета» – купить мне билет?
Алекс понимала – ей должно быть стыдно клянчить деньги. Однако с тех пор, как в этом самом доме она чуть не рассталась с жизнью, Алекс без колебаний просила «Лету» обо всем, что ей могло понадобиться. Они задолжали ей, Доуз и Дарлингтону. Но Доуз молчала, да и Дарлингтон, черт возьми, вряд ли стал бы что-то требовать, так что Алекс взяла все на себя.
– Конечно! – тут же согласился Майкл. – Все, что нужно. Я соединю тебя с помощником.
Вот и все. Помощник Ансельма вызвал машину, чтоб отвезти ее в аэропорт, и купил билет на обратный рейс – конечно, если она вернется, а не умрет на вершине Малхолланд-драйв. Алекс сунула в рюкзак смену нижнего белья и зубную щетку, зашла было в оружейную, но осознала, что вряд ли что-то сможет взять с собой. Она остро ощущала, что едет прямиком в ловушку, но артефакты «Леты» едва ли помогли бы ей остановить кого-то вроде Итана. По крайней мере, те, с которыми ее пустят в самолет.