Одесса в эпоху войн и революций (1914 - 1920)

Савченко Виктор Анатольевич

К вечеру 7 февраля, с большим опозданием, из Севастополя, для проведения эвакуации, на одесский рейд подошли миноносец «Жаркий» и вспомогательный крейсер «Цесаревич Георгий». В тот же день на рейде появились несколько американских и французских миноносцев. Но в эвакуации жителей Одессы они уже не смогли принять участие, в то же время они взяли на буксир неисправные суда, выведенные на внешний рейд. У американцев в спасательных работах лично участвовал командующий эскадрой адмирал Мак-Келли, проявив настоящую самоотверженность в тяжелых штормовых условиях.

Крейсер «Цесаревич Георгий» и миноносец «Жаркий» пришли на Одесский рейд, когда эвакуация была уже закончена. «Жаркий»

получил задание войти в сумерках в порт и содействовать выходу оставшихся там пароходов, тогда как «Цесаревичу Георгию» было поручено вывести на рейд две груженные снарядами баржи, следуя за большим английским миноносцем, который открыл ему до входного маяка фарватер в битом льду. В порту все было спокойно, и командир миноносца решил попытаться захватить и вывести на рейд недостроенный крейсер «Адмирал Нахимов». Отряд добровольцев из команды миноносца был высажен на мол. В то же время борта крейсера открыли огонь по «красным» из пулеметов засевшие на «Адмирале Нахимове» офицеры. «Красные» отступили с мола. Но «Адмирал Нахимов» вмерз в лед и без помощи ледокола сдвинуть его с места было невозможно.

«Цесаревич Георгий» произвел рекогносцировку берега в районе Одесса — Днестровский лиман, в сторону которого отошли части полковника Стесселя, защищавшие центр города. Что бы выяснить судьбу отступающих (в колоне отступающих было 400 кадет). При обнаружении отступающих было решено эвакуировать их с помощью тральщика «Баклан». Но десанты на берег и опросы местных жителей показал, что отступающих в «ближайших местах не было» и отступление их велось не вдоль берега, а в направлении Овидиополя..

В ходе штурма Одессы Красной Армией было взято в плен 3 генерала, около 200 офицеров, 3 тысячи солдат (из которых половина была захвачена в госпиталях ранеными и больными), «красными» было захвачено около 100 орудий разных калибров, 4 бронепоезда, 4 броневика, недостроенный крейсер «Адмирал Нахимов», два десантных судна, несколько небольших пароходов, требовавших ремонта, и десяток немореходных буксиров и катеров.

Часть английской эскадры оставалась на рейде еще три дня, командир пришедшего американского миноносца в сопровождении английского офицера съехал на берег для переговоров об эвакуации оставшихся в Одессе подданных этих стран. 11 февраля 20-го английские корабли открыли по одесскому порту сильный огонь, под прикрытием которого миноносцы вошли в гавань и захватили подводные лодки «Лебедь» и «Пеликан» и затопили подводные лодки в южном проходе.

Некоторые пароходы частных обществ ушли в Варну; большинство же немореходных и мелких судов направились в румынский Сулин, военные суда и транспорты ушли в «белый» Севастополь.

Части «белых» (прежде всего части одесского гарнизона полковника Стесселя и кадеты полковника Бернадского) не успевшие эвакуироваться и не приняв капитуляции, приняли бой в центре Одессы (ул.

Преображенская — Дерибасовская — Софиевская, Александровский парк) и в порту. Под давлением наступавших от Молдаванки, Пересыпа и Слободки регулярных частей Красной Армии и «дружин» восставших, части Стесселя начали отступление от Английского клуба — по Пушкинской и Ремесленной и от Александровского парка — по Канатной к Одесскому железнодорожному вокзалу. Кроме отрядов Стесселя и Бернадского в колоне были отряды: В. Шульгина, Лубенских гусар, «партизан» полковника Лукина, конная батарея, броневик «Россия», неизвестно откуда появившийся отряд атамана Струка.

На Куликовом поле части перестроились в колонну (ок. 6 тыс. штыков и до 5 тыс. беженцев, в том числе часть кадетского корпуса — до 400 человек) и двинулись по Большефонтанской дороге — в сторону Люсдорфа.

Эта колона была отягощена громадным обозом с военным и гражданским имуществом, госпитальными повозками с ранеными и больными. «Ждали обстрела в спину. Дул ледяной ветер, неся с собой мелкие льдинки и затрудняя дыхание. В каком — то месте дороги открывался вид на море, и мы увидели цепь пароходов и иностранных военных судов, уходящих с рейда. Стало еще более жутко, и мы впервые поняли, насколько безнадежно было наше положение» — вспоминал кадет 1920 года А. Росселевич.

В. Шульгин вспоминал об отступлении из Одессы: «Не пойму хорошенько, откуда и как образовался колоссальный обоз. Тут была и артиллерия, и броневики, и автомобили, и невероятное количество повозок. Все это сначала никак не могло найти своего места, шло не по той дороге, поворачивало обратно, при чем автомобили неистово рычали, слепили глаза, повозки приходили в беспорядок; словом, происходил обычный в этих случаях кавардак. какие-то отдельные части, прибывшие сюда, артиллерийские парки и дивизионы, без пушек, но с подводами, с сахаром, учреждения, уездная полиция и еще разные. Затем просто гражданские беженцы. Но главным образом ничем не объяснимые подводы… Подводы, очевидно, обладают свойством саморазмножения».

В. Шульгина дополняет Ф. Шетейнман: «…..громадные, безконечные обозы, нагруженные далеко не одним военным имуществом, но главным образом всевозможными товарами (сахаром, табаком, кожами, мылом и мн. др.). Денег у всех было много, но деньги эти (деникинские) нигде, кроме Одессы, не принимались. Поэтому каждый, кто мог, закупил в Одессе всевозможные товары, рассчитывая их продать за — границей, в Румынии или в Польше, куда предполагалось отходить. Военные, а тем более боеспособные, составляли незначительную часть отступающей массы. Преобладали жены и дети офицеров; гражданские чиновники, эвакуируемые со своими семьями из одного места в другое; беженцы, везущие с собой свои последние пожитки — среди этих пожитков находилось впрочем не мало драгоценных вещей, иностранцы, не желавшие оставаться с большевиками и примкнувшие к Добровольческой Армии; больные, перевозимые на подводах; раненные и наконец спекулянты всяких категорий, рассчитывающие на удобный случай перейти границу вместе с отрядами Добровольческой Армии».

Пройдя 17–18 километров беглецы заночевали в Люсдорфе (Черноморке), а с 6 утра продолжили путь мимо Сухого Лимана к Малой и Большой Акаржи — Гросс-Либенталю. Далее планировался поход на Тирасполь — с на соединение колонной генерала Бредова, но разведка донесла, что путь на Тирасполь перекрыт «красной» конницей Котовского. У колонии Гофнунгсталь на обозы белогвардейцев, отбившиеся от колонны Стесселя, наскочила «красная» кавалерия, изрубив всех беглецов.

Колонна Стесселя стала отходить по единственной еще свободной дороге — к Овидеополю, надеясь найти убежище в Румынию. В погоню за ними устремились части 45-й дивизии и кавалерийская бригады Г. Котовского. Повстанческому полку атамана И. Струка удалось вырваться из окружения и бежать к Днестру, соединившись со Стесселем, на румынско — украинской границе.

Часть колоны Стесселя решила перейти румынскую границу у Аккермана (Белгород-Днестровска), благо лед на Днестровском лимане выдерживал передвижение повозок. Командование принял на себя генерал Васильев, который из Овидиополя отправил своего начальника штаба полковника Мамонтова на переговоры с румынскими властями. Но очевидно белогвардейские командиры не дали румынским властям гарантии безусловного разоружения всех частей и выдачи всего военного имущества, и румыны так же не дали четкого ответа о своей готовности принять беженцев.