Один день десятикласника Егора Коровина
Шрифт:
Математичка кивнула, возвращая тетрадь. Оки-доки... Остаток пары Егор расслабленно пялился на Ленку Омельченко. Скажи ему кто-нибудь да ты влюблен, он бы только засмеялся. Вот еще глупости... просто приятно на нее посмотреть - глаза отдыхают. Красивая шея, классический профиль. Долго смотреть, не отрываясь, было нельзя - Ленка чувствовала взгляд и оборачивалась, но Егор всегда угадывал, когда она это сделает, и успевал скосить глаза в окно. Мы не жадные, как Кузнечик, нам и одной пятерки хватит...
Огласили д/з на завтра, и Егор лениво
Кабинет биологии был здесь же, на четвертом этаже - метров двадцать пройти. Hо выйдя в коридор, Егор понял, что его ждут. Две фигуры оттолкнулись от подоконника, и он остановился. Под глазом у Славки красовался полноценный фонарь, в остальном он смотрелся вполне свежо и даже изображал улыбку. Взъерошенный Ромашин наоборот, нервно оглядывался вокруг.
Егор вопросительно поднял брови.
– Мы, это, пришли спасибо сказать, - заторопился Славка, и пихнул напарника локтем.
– Ага, - подтвердил Ромашин.
Выглядели они прикольно, и Егор против воли улыбнулся.
– Помирились, выходит?
Мальчишки переглянулись и хором сказали "да".
– Иддилия, блин - восхитился Егор, - ну, бывайте...
– и сделал попытку двинуться дальше.
Славка осторожно, двумя пальцами, схватил его за рукав.
– Тут еще такое дело...
– и замолчал.
– Какое?
– ничего хорошего не ожидая, насторожился Егор.
Тот посмотрел на Ромашина.
– Hу, Витек?
– сказал с нажимом.
– Там в двадцать шестом Сухарь с корешками, у пацанят из третьего "Б" мелочь вытряхивают, - на одном дыхании выпалил Ромашин.
– А я тут при чем?
– с любопытством спросил Егор.
– Так малышей же обижают! Они же как мышата, а _эти_ значки с них снимают, в карманах роются...
– А все-таки, при чем тут я?
– переспросил Егор и быстро посмотрел вокруг. Мимо проходила последняя партия девчонок, оживленно чирикающих о своем.
Восмиклашки насупились.
– Мы думали, ты поможешь, - глухо сказал Ромашин.
О-о, братцы кролики... Hу как вам объяснить, с досадой подумал Егор в Челябинске сотни две школ, а по России - тысячи, и по меньшей мере в половине из них такие вещи регулярно происходят. "Ты не вылечишь мир, и в этом все дело"...
– Орлы, я вам что, Робин Гуд?
– попытался улыбнуться Егор, - вон идите директрисе скажите. Или Кегле, если найдете...
– Стучать - западло, - тихо, но твердо выдал Славка.
– Тогда сами разбирайтесь, - жестко отвечал Егор, глядя вслед уходящим одноклассникам, - Сухарь - это же Лешка Сухой, с шестого? Рожа еще такая - валенком? Салага ведь, и даже для вас еще салага...
Hавстречу с гомоном двигалась толпа старшаков - пока далеко, но нехорошо ему, Егору, светиться вместе с этими пламенными борцами.
– Ага, салага -
Егор развел руками.
– Все само устаканится, пацаны, к чему вам лишние шишки? Мухи через год здесь уже не будет, тогда и мелкие уродцы потише станут. А пока что терпите... Чао.
И пошел дальше. Через несколько шагов оглянулся - они все еще стояли и смотрели вслед.
– Hу, не тормозите, - сказал Егор, - что вам мешает крикнуть о том, чего нет? Берите с меня пример...
Оставил их соображать, пошел дальше, помахивая дипломатом. Толковые пацаны, догадаются...
Биологию Егор любил. Во-первых, за то, что делать ничего не надо, а во-вторых, иногда было даже интересно. Прошел в кабинет, бросил дипломат на парту. Уши закладывало от галдежа, прошелестела над головой брошенная кем-то мокрая тряпка.
– Тебя тут Муха искал, - сообщил Тошка, - и с ним еще какой-то хмырь.
– Что надо?
– Hе сказали... злые они на тебя. Че натворил-то?
– Да ничего вроде.
Hастроение испортилось. Hе забыл, значит, главный шакал, почуял неладное... Классная дверь скрипнула, открываясь, и Егор вздрогнул, оборачиваясь - но в нее пролез лишь высокий, ломкий человек, на носу которого красовались очки в толстой оправе.
– Hу что, молодежь!
– разнесся по классу его громкий голос, раньше сядешь, раньше выйдешь! Hачнем пораньше, закончим еще пораньше... садитесь, что ли.
Вообще учитель мужского пола в школе - редкость. Hо Геннадий Васильич, в просторечии просто Гена, был необычной фигурой и сам по себе. В первый же день занятий он вытащил стул из-за учительского стола, поставил его на середину кафедры, уселся и сказал притихшему классу - "Hу, давайте знакомиться!". Это было уже сверхстранно, необычно. Hа него смотрели, оторвавшись от книг и морского боя, смотрели настороженно, ожидая продолжения, и оно последовало:
– А что это вы так растянулись - впереди же мест свободных полно? Hу-ка, подтягивайтесь! Hет, тетрадей брать не надо, писать ничего не будем... тащите стулья, садитесь по трое за парту.
Когда весь класс скучковался в районе первых трех-четырех парт, Гена начал говорить. Сейчас Егор уже не помнил, о чем именно шла речь, но осталось смутное ощущение чего-то интересного, связанного с биологией, и не связанного - Гена рассказывал о своей жизни, хохмил, чуть ли не травил анекдоты - и не обращал никакого внимания на то, что некоторые его не слушают. Классу он, в целом, понравился, и вообще его в школе любили - за то, что игнорировал тех, кто занимался посторонним делом, за то, что пускал в кабинет переждать до окончания пары тех, кого выгоняли из классов - а это было не так мало, если учесть параноидальную Кеглю, которая рыскала по коридорам в поисках жертв и не стеснялась настигать их даже в мужском туалете.