Один день в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы
Шрифт:
Мы почти пришли, это похоже на выезд из туннеля, шум толпы становится все сильнее и сильнее…
Внезапно нас выносит наружу, на трибуны. От открывающегося вида перехватывает дыхание. Перед нами — необъятная рукотворная воронка. Она запружена людьми, кричащими, орущими, беснующимися. Их тут около пятидесяти — семидесяти тысяч. Кажется, что они рассыпаны по трибунам пестрым живым конфетти. Единственная ассоциация, которую вызывает это место, — круги Ада, описанные Данте.
Отец с сыном, идущие позади нас, не дают нам застывать на месте слишком надолго. Мы двигаемся дальше и по выбитому на травертине номеру находим свое место.
В данный момент на арене проходит последняя на сегодня публичная казнь. Человек бежит, преследуемый медведем. Он был привязан к столбу, но сумел высвободиться. Этот непредвиденный поворот
Над сеткой идет некое белое крепление, напоминающее по форме изящный поручень. Но именно там, в шаге от спасения, человек вдруг замешкался. Несколько раз он попытался ухватиться за эту "сосиску", но всякий раз его отбрасывает назад. В чем тут дело? Присмотревшись, мы замечаем, что "сосиска" — это вращающийся костяной валик. Прокручиваясь, он не позволяет человеку как следует удержаться. Валик поставлен здесь нарочно, чтобы помешать бегству животных и осужденных, это часть системы безопасности. Человек отчаянно повторяет попытки, но втуне. Однако медведь, даже поднявшись на задние лапы, не может до него дотянуться. Публика смеется. Ситуация кажется тупиковой: человек ухватился за сетку и за один из слоновьих бивней, что поднимаются вверх над опорными столбами, и не шевелится. Но вдруг дергается и кренится на бок, потом еще и еще. В бок ему вонзились две стрелы. Их пустили лучники из стражи, стоящие каждый в своей нише. Выстрелы меткие, точно рассчитанные, стрелы пробили осужденному легкое. Он разнимает пальцы, одна рука безжизненно повисает. Теперь он держится только на одной руке. Третья стрела сбрасывает его обратно на арену под улюлюканье толпы. Медведь тут же бросается на него и одним ударом лапы лишает жизни… Толпа ликует.
Ликует и наш сосед: обернувшись, он объясняет нам, пропустившим начало, что это был убийца, он прикончил лавочника за каких-то пятнадцать сестерциев. Стоимость туники…
На сегодня с исполнением смертных приговоров покончено. Медведя уводят в направлении одной из небольших боковых дверок. Служители приводят в порядок заляпанную пятнами крови арену. С некоторым отвращением мы замечаем, как прямо под нами собирают останки разодранной львом женщины. На тележку сваливают ее тело, которое оседает неуклюжим тюком; в паре метров подбирают руку, чуть поодаль — наполовину обглоданную ногу… Еще один служитель отходит подальше, чтобы что-то подобрать, и возвращается к тележке. У него в руках нечто, похожее на сумку. Нет, он держит за волосы женскую голову… Размахнувшись, он швыряет голову в тележку. На мгновение ее светлые волосы колыхнулись в воздухе, в последний раз. Наш сосед передернул плечами…
Слова Григория Богослова, жившего в IV веке нашей эры, передают атмосферу этих зрелищ, где в буквальном смысле исчезает всякое представление о человечности. Тут всеми завладевает исступление, некое садистское удовольствие, которое само себя подпитывает, хотя публика в целом состоит из нормальных людей. Место, ситуация (публичная казнь), кажется, объясняют отсутствие каких бы то ни было моральных запретов, которые в обычной жизни большинство присутствующих соблюдает.
Григорий Богослов рассказывает, что, если человек спасается от зубов зверей, зрители протестуют, словно чувствуя себя обманутыми и напрасно тратящими время, "…но, когда клыки вонзаются в него, когда он кричит и отбивается, в их глазах нет никакой жалости, и они с ликованием хлопают в ладоши, когда видят, как хлещет кровь".
Теперь на арену вышли акробаты, показывающие развлекательные номера. Но на них мало кто обращает внимание. Сейчас время перерыва, и действительно, многие поднимаются, заводят беседу, кто-то идет выпить воды из фонтанчиков, которые есть на каждом этаже Колизея, кто-то спускается по vomitoria в уборные на нижнем этаже.
Воспользуемся паузой, чтобы рассмотреть "с технической точки зрения" Колизей — постройку, изначально задуманную исключительно для зрелищ.
Любопытные факты Секреты Колизея
Чтобы
Необычен выдвижной навес над Колизеем. Поверху здания зубчатой короной высятся двести сорок массивных столбов, от них тянутся длинные канаты, которые и держат громадное центральное кольцо, висящее над ареной на высоте сорока метров. По этой "паутине" от краев к кольцу раскатывают, как ковры, полотнища ткани (вероятно, из тонкого льна). Таким образом из длинных клиньев ткани создается навес, защищающий публику от солнца (которое в Риме может быть воистину невыносимым). В центре остается большое круглое отверстие, аналогичное "Оку" Пантеона… Недавние расчеты показали, что общий вес конструкции, с тканым "парусом", кольцами, по которым он опускается по тросам, и верхними опорами с лебедками на каждой из них, составляет около двадцати четырех тонн, то есть нагрузка на каждый столб равняется ста килограммам. Так что неудивительно, что натягивать и убирать навесную крышу приставлена целая тысяча военных моряков из Мизена. Ведь нужно выдержать не только напор сезонных римских ветров, но и мощные восходящие потоки, неизменно образующиеся в "воронке" заполненного публикой Колизея. В этом смысле амфитеатр подобен громадному паруснику.
Образ лодки применим и к арене, но в другом значении. В длину она достигает семидесяти пяти метров, а в ширину — сорока четырех. Как известно, под песком арены конструкции Колизея уходят вниз еще на шесть метров, там устроено несколько подземных этажей. Чтобы покрыть арену деревянным настилом, римские инженеры создали конструкцию из балок, переборок и ребер, очень напоминающую набор судна. Учитывая, что деревянный настил сделан немного "выпуклым" (для сбора дождевой воды по краю арены, откуда она отводится по системе водостоков и канализационных труб), образ "перевернутой вверх дном лодки" хорошо иллюстрирует структуру и прочность арены.
А что же находится под настилом? Здесь скрыта подлинная душа Колизея. Как любой театр, он тоже имеет кулисы, только они расположены не по бокам от сцены, а под нею. Сохранились рассказы о настоящих сценических машинах, например, о гигантских китах, внезапно появляющихся на арене: когда они открывают пасть, оттуда выбегает полсотни медведей. В других случаях из-под сцены по ходу действия появляются богатые декорации, даже со скалами и деревьями. Действительно, под песком и настилом находится два подземных этажа с коридорами, лестницами и залами, оружием, клетками для животных, осужденных и так далее. Благодаря особым пандусам можно водружать на арене любые декорации, используя установленные в определенных точках лебедки. Специальные подъемники поднимают наверх гладиаторов и зверей. Все это сценическое оборудование позволяет устраивать самые настоящие "coup de th'e^atre"[39], как, например, одновременный выход "ста львов, чей рык был столь могучим, что все зрители Колизея на мгновение потеряли дар речи".