Один из несущих расходы
Шрифт:
— Вас ваша работа удовлетворяет и вы более или менее приспособились к жизни среди нетелепатов. Но есть «лысые», которые не носят париков…
— У них настолько скверный характер, что их рано или поздно перебьют на дуэлях, — печально улыбнулся Букхалтер. Впрочем, невелика потеря… Те, кто уцелеет и приспособится, в качестве приза получат признание… И ни рога, ни копыта для этого им не понадобятся.
Кейли в раздумье покачал головой.
— Скорее всего, если бы у меня был выбор, то я предпочел бы остаться нетелепатом… У мозга
— Разумеется, — обрадовался Букхалтер.
И вновь над ними замелькали страницы рукописи. Кейли работал с увлечением и казался менее напряженным. Мысли автора стали более связанными, и Букхалтер наконец-то смог уловить истинный смысл некоторых безумных утверждений. Работа пошла легко. Телепат быстро диктовал перефразировки в диктофон, и лишь дважды они задерживались на распутывании эмоциональных узлов.
В полдень они решили сделать перерыв, и Букхалтер, дружески попрощавшись с автором, заглянул к себе в кабинет, где на визоре пестрело несколько сообщений, адресованных ему. Его настроение резко ухудшилось, лишь только он их прочитал.
Он сидел за столом в комнате для ленча и разговаривал с доктором Муном. Разговор настолько затянулся, что не будь индукционных чашек, кофе давно бы остыл. Но на Букхалтера свалилось слишком много проблем. С Муном за годы сотрудничества они сдружились. Толстяк, по мнению телепата, относился к тем немногим людям, для которых было абсолютно безразлично, кто перед тобой — экстрасенс или нет.
— Док, я ни разу в жизни не дрался на дуэли. Я не могу этого допустить.
— Но ты не сможешь и предотвратить ее. Вызов сделан, и на него надо отвечать.
— Но этот парень, Рэйли… Я его никогда даже не видел…
— Я его знаю, — ответил Мун. — Скандалист и дуэлянт.
Букхалтер с силой хлопнул ладонью по столу. От удара кофе в чашках чуть не расплескалось.
— Просто смешно! Но я не стану драться с ним!
— Ты что же, хочешь предложить своей жене ответить на вызов? — заметил Мун, стараясь придерживаться основной темы разговора. — Ну а если Этель и в самом деле прочитала мысли миссис Рэйли и разболтала об этом, то Рэйли попал в переплет…
— Неужели ты думаешь, что мы не понимаем, чем может закончиться подобное безобразие… — Букхалтер по-прежнему стоял на своем. — Этель разгуливает по округе и читает чужие мысли еще меньше, чем я. Если бы мы занимались подобными вещами, то это было бы для нас, да и для других «лысых», равносильно самоубийству…
— Только не для тех, кто не носит парики. Они…
— Они придурки. И из-за этих идиотов на всех остальных телепатов смотрят, как на врагов… Так вот запомни… Пункт первый: Этель никогда не читала чужих мыслей, в том числе и миссис Рэйли. Пункт второй: она умеет держать язык за зубами.
— Ну, миссис Рэйли — истеричка,
— Но я все равно не приму вызова Рэйли, — продолжал стоять на своем Букхалтер.
— Придется…
— Слушай, док, может быть…
— Что?
— Ничего. Просто мысль. Скорее всего, она мне поможет предотвратить дуэль. Забудь о нашем разговоре. Я, кажется, решил эту пробйему… Но эта дуэль в любом случае не состоится.
— Странно… Ты не похож на труса.
— Есть только одна вещь, которую боятся «лысые», — ответил телепат, — это общественное мнение. Случилось так, что я знаю… в случае, если дуэль состоится — Рэйли будет убит. Это единственная причина, по которой я не буду драться.
Мун отпил из чашечки.
— Гм-м… Мне кажется…
— Нет, тут нечто другое. Сейчас я думаю, не отправить ли мне сына в одну из спецшкол…
— А что случилось с парнишкой?
— Он становится закоренелым правонарушителем… Его учитель позвонил мне сегодня утром… Там было много такого, от чего мне пришлось краснеть. Парень говорит странные вещи и ведет себя вызывающе. Позволяет себе издеваться над друзьями… Если, конечно, с ним еще кто-нибудь дружит.
— Дети жестоки.
— Дети не знают, что такое жестокость. От этого они и жестоки, им неведомо сострадание. Но Эл… он становится… — Букхалтер безнадежно махнул рукой. — Он превращается в маленького тирана. Ему все и вся до лампочки… учитель тоже.
— Но это еще рано считать аномальным.
— Я еще не сказал самого худшего. Он становится эгоистом. Если бы существовало такое слово, то я бы сказал сверхэгоистом. А мне совсем не хочется, чтобы он превратился в одного из тех… которые не носят париков…
— Наверное, он нахватался этого где-то на стороне… Дома? Едва ли… А куда он ходит?
— Как обычно. У него нормальное окружение.
— Мне кажется, — проговорил Мун, — что у «лысых» безграничные возможности для обучения молодежи. Мысленные отчеты… а?
— Да. Но… в общем, не знаю. Беда в том, — едва слышно продолжал Букхалтер, — что я ни за что не захотел бы стать другим. Мы не просили, чтобы нас превратили в телепатов. Тебе это может показаться удивительным. Но каждый из нас личность, обладающая собственным микрокосмосом. Социологи склонны забывать об этом. Они умеют отвечать на общие вопросы, но ведь жизнь каждого конкретного человека — или «лысого» — нести свою собственную, личную ношу. Это даже не ноша, а, скорее, битва, с самим собой… каждую секунду подстраиваться под мир, который тебя не приемлет.