Один из Семи
Шрифт:
– Ответь, – сказала Таня, – что ещё делать?
Действительно, что ещё делать? Разбить и второй телефон, а потом вообще все гаджеты в доме вышвырнуть с балкона? Надо было отвечать.
– Да!
– Андрей – ты седьмой! Прости!
– не представившись и не поздоровавшись сказал мой собеседник. Впрочем, я уже узнал его.
– А ты девятый, что-ли? В разведку будем играть? Первый, первый – я сто первый! Что происходит, Стас? И вообще откуда у тебя этот номер?
Со мной разговаривал Стас Колесников, тоже мой одногруппник и, в университетские
– Откуда номер? – он как-то недобро ухмыльнулся, – Тебя что, действительно интересует только твоя женщина? Поверь, мне она не нужна, и сейчас есть вещи поважнее.
– Да есть тут одна проблемка, но думаю любой хирург способен без напряга её решить, – откуда у меня брались силы на юмор, хоть и чёрный, знает лишь Господь Бог.
– Не советую, Андрей! Эту проблему нам придётся решать всем вместе. Я ведь сказал – ты седьмой.
– Да ёб…
– Не перебивай, будь добр. Даже если ты решишь отрезать себе всю руку, проблемы это не решит. Она у тебя сейчас на генном уровне. В твоих хромосомах. Ты ведь знаешь что такое хромосома?
– Клетки, хранящие большую часть наследственной информации, предназначенные для её хранения и передачи, – отрапортовал я, сам не зная, что говорю.
– В общих чертах, – ответил Стас, – и вот сейчас они у тебя поражены вирусом, который может превратить тебя в кого угодно, это лишь вопрос времени. Кстати, времени у нас не так уж и много.
– Да что за хрень? Что ты несёшь? – я снова перешёл на крик.
– Я ведь просил не перебивать. У вас началась мутация на клеточном уровне, вы можете стать динозавром или обезьяной, кому как повезёт. Ты, главное, верь мне и слушай меня внимательно. Ты знаешь семь смертных грехов? По Библии?
– Гордыня, зависть, гнев, лень, жадность, чревоугодие и блуд, – я тараторил как марионетка в чужих руках, и Танюшка смотрела на меня, как на буйно помешанного.
– Верно. Так вот согласно одной очень Древней теории, не буду вдаваться в подробности какой, есть способ навсегда избавить человечество от этих грехов. Построить идеальное общество. Без всего того, что приходится видеть вокруг. Представляешь? Без войн, проституции, алкоголизма…Кстати, как у тебя с алкоголем?
Мне казалось, я уже ничему не удивлялся.
– Нормально у меня с алкоголем. Если я его не трогаю, то и он не трогает меня.
– Остёр ты на язык, Андрей! Как, впрочем, и раньше. Да, мы отвлеклись. Так вот. Я хочу жить в обществе, которое тебе только что обрисовал. Мне надоело смотреть, как вы меняете женщин, словно носки, спиваетесь и прочее, прочее, прочее. Для этого я всё это и затеял. Позволю заметить, что мне пришлось приложить немало усилий и времени, но благодарности я не жду. Тем более, не зная, будем ли мы разговаривать с тобой ещё когда-либо.
– Что ты имеешь ввиду?
– Останется один. Один из семи. Ты должен завтра быть в Питере. Ты ведь любишь Санкт – Петербург? Завтра утром, в девять часов, на нашем месте
– Эй? – вскрикнул я, но уже в пустоту.
– Что? – еле слышно спросила меня Таня.
– Он сошёл с ума, – ответил я, – если он не бредит, то вскоре я и ещё шесть человек будем находиться уже не на уровне homo sapiens.
– Андрюша, пожалуйста, говори яснее! Что происходит? – Таня начала теряться, а этого я в своей с ней жизни ещё не видел.
– Этот ненормальный, вернее, он был вполне себе нормальный в своё время, говорит, что у меня началась мутация на клеточном уровне, и я могу стать… Ну, мартышкой например. Ничего не понимаю…, – я посмотрел на любимую так, словно она всё понимала и в любой момент могла мне помочь.
– Кто ненормальный? Какая мартышка? Андрюша, что ты вообще говоришь? – Таня была в замешательстве, и это ещё мягко сказано. Скорее в панике. Как впрочем и я.
– У меня нет времени, любимая! Я завтра же должен быть в Питере. Сам не знаю зачем. Хотя…, – меня вдруг осенило, – надо позвонить Сергею. Тому, который звонил первым.
– А номер? У тебя есть его номер? – спросила Таня.
– Чёрт подери, – выругался я, – я ведь разбил телефон.
– А в контакте? Есть он в контакте? – Танюша метнулась к ноутбуку.
До пяти утра мы искали Сергея во всех социальных сетях, но его там не было. Но это была лишь половина проблемы. Проблема была в том, что ни в одной сети не было МЕНЯ. В пять пятнадцать, с ощущением полностью уехавшей далеко и надолго крыши, я оделся и, обняв свою девочку, закрыл за собой дверь квартиры. Не зная, открою ли я её когда-нибудь ещё раз. Я ехал в Питер.
Глава 2.
Санкт-Петербург. Я полюбил этот город с первого взгляда, в шестнадцать лет, когда приехал поступать в университет после школы. Полюбил всё: архитектуру, подземку, разводные мосты, Петропавловку, Зимний. Я полюбил даже его негостеприимный климат, который выражался в почти постоянном ветре, осадках, и свинцово-сером небе над головой. В те редкие дни, когда над головой светило солнце и было тепло, мы просто не заходили в помещения, мы наслаждались погодой и городом. Каждый визит сюда после универа был для меня событием, сравнимым с праздником. Но только не в этот раз…
В дороге я размышлял над разговором со Стасом. И чем глубже я погружался в мысли, тем сильнее было ощущение, что всё это – дурной сон, бред сумасшедшего, но, стоило посмотреть на свою ладонь – и мысли возвращались на исходную. «Господи, вразуми его! Что он задумал? Зачем? Почему именно я? Как он умудрился заразить меня и ещё шесть человек каким-то непонятным вирусом?». Ответов, само собой, не находилось, да и не могло их быть. Утром, почти перед самым уже Питером, боль в руке усилилась, и я заметил, что этот «палец» стал больше, а на нём появилось нечто вроде когтя. «Ну и что это? – думал я, – В кого я, интересно мутирую?».