Один к десяти

Тамоников Александр

Николай совершенно ничего не понимал. Он стоял перед офицером и озирался по сторонам. Но сочувствия и поддержки не находил, а вызывал только смех своим «а че». Костя решил помочь своему соседу.

— Товарищ лейтенант! Он просто ходил в сортир и не мог слышать ваших распоряжений, поэтому и не въезжает, что происходит.

— Это кто такой умный в адвокаты решил поиграть?

— Я. — Костя вышел в проход. — Фамилия Ветров.

— Персонально для тебя, Ветров. — Лейтенант пальцем указал на Костю. — В армии есть правило — каждый отвечает за себя. И

чтобы ты, Ветров, сразу это усвоил, с нуля часов сменишь Маркова на почетном посту у туалета. Ну а ты, Горшков, в три часа, соответственно, сменишь своего защитника. Понял?

— А че не понять-то?

— Ну и хорошо, иди на место. — И обращаясь ко всем: — Ну все! Всем, как я надеюсь, все ясно. Значит, время пошло. Чтобы через десять минут на столах было пусто и чисто, а ваши тела находились в горизонтальном положении. Выполнять!

Лейтенант прошел несколько отсеков, вызвал парня с гитарой.

— Ты, — ткнул он гитариста пальцем в грудь, — следуй за мной.

Вскоре из первого отсека зазвучала гитара и парень хрипловатым голосом запел грустные песни. Лейтенант расслаблялся.

Присев на свое место, Колян спросил:

— Кость? А че этот чухан в погонах домотался до нас?

— Работа у него такая.

— Это понятно. А че он хотел-то?

— Показать, что в армии не принято задавать вопросов.

— Ладно. Водку не шмонали?

— Было. Мою забрали, твою, начатую, — нет.

— Козлы! Надо выжрать, пока остатки не отняли.

Колян разлил спиртное, и они допили водку, быстро перекусили, и Николай взобрался на верхнюю полку.

— Кость? А че летеха говорил про три часа?

— Сменишь меня.

— Где?

— На посту у туалета.

— Зачем?

— Да спи ты, я разбужу тебя в три и все объясню. Скоро он захрапел. Прилег и Костя. Как это ни странно, но наступило какое-то успокоение. Не хотелось ничего, даже думать.

А поезд держал ход, унося Костю все дальше и дальше от дома, от любимой, к неизвестной жизни, возможно, к тяжелым и опасным испытаниям, которыми так богата армейская служба.

Старший лейтенант Доронин с утра чувствовал себя неважно. Сказывалась ночь, которую они с Чирковым провели, расписывая «тысячу», и пара бутылок водки, раздавленная по ходу игры. Александр стал замечать в себе некоторые перемены. Если раньше выпитое накануне никаких последствий не вызывало, то с некоторого времени утреннее самочувствие ухудшилось и появилось желание, даже потребность слегка похмелиться. Он знал, что это симптомы алкоголизма, но ничего поделать не мог. Да и не хотел. Выпивать приходилось почти каждый вечер, за исключением, пожалуй, времени несения службы в наряде. Одиночество, которое ждало офицера дома, провоцировало эти частые, порой неумеренные пьянки.

Вот и сейчас, подходя к КПП, Доронин думал о том, как облегчить свое состояние, вернее, когда сделать это? До развода или позже? На построении Куделин под любым предлогом стремится обойти строй офицеров и выявить тех, от кого несет перегаром, чтобы, занеся в записную книжечку, при случае напомнить где

надо о вопиющем факте. Поэтому Александр и размышлял, стоит ли давать замполиту еще один козырь против себя.

Но на входе в часть Доронина уже ждал Чирков.

— Сань, ну ты и спать горазд. Я тебя уже полчаса жду.

— А ты что, вообще не спал?

— Какой там сон? Благоверная такой разнос устроила. Пришел-то я домой в четвертом часу.

— Да, засиделись мы. Ну и чем дело кончилось?

— А ну ее. Что об этом говорить? Пойдем лучше по пивку вдарим?

— А развод?

— Какой развод в воскресенье?

— Куделин вчера объявлял о построении.

— Пошел он, этот Куделин. Пусть своих поджопников строит. Командир ничего не говорил? Нет. Ну и все, А Куделин? Шел бы он, этот Куделин.

— Ты чего завелся?

— Нет, ты идешь или будешь и дальше Муму травить?

— Пошли.

.— Вот это другое дело, а то Куделин, Куделин, да кто он есть-то по большому счету? Замполит. Этим все сказано.

Так под возмущенные реплики Чиркова друзья направились к ближайшей коммерческой палатке, где они хорошо знали продавца и где их так же хорошо знали как постоянных клиентов и даже отпускали спиртное в долг. На этот раз за окошком оказался не тот парень, с которым у них было давно налажено взаимопонимание, а молодая, симпатичная и незнакомая девушка.

— Вот так сюрприз! — воскликнул Чирков. — Сань, ты смотри, какая принцесса сейчас нас обслужит. Вы, как я понимаю, — обратился он к девушке, — новенькая?

— Да, а что?

— Да нет, ничего. Просто такое прелестное создание и в каком-то комке? Здесь ли ваше место, красавица?

— А вы считаете, что красавица может прожить без денег? Не зарабатывая себе на жизнь?

— Конечно! У принцессы обязательно должен быть принц, который обеспечивал бы ее и лелеял.

— Может быть, хватит, ребята? Что будете брать?

— Пару баночек «Баварии». А принца-то, как я понимаю, у принцессы нет?

— Пожалуйста — ваше п

— Значит, нет, — сделал вывод Чирков. — Могу порекомендовать, девушка, своего друга. Сань, покажись. Ну чем не принц? Кстати, из дворян, голубых кровей, так сказать.

— И давно офицеры, да еще дворяне, пьют по утрам пиво, как алкаши?

— Правильно замечено, Кать. — Чирков увидел на визитке имя девушки. — Обычно мы пьем шампанское, но, знаете, однообразие надоедает, вот иногда и позволяем себе изменить привычке.

— Володь, хватит болтать. У нее же работа.

— Вот тебе на. Я его, понимаешь ли, расписываю этаким гусаром, а он еще и брыкается. Нет, вы посмотрите на него, Катя, не иначе мой друг в смущении? А, Сань? — Чирков плечом подтолкнул Александра.

— Пойдем, в часть пора, — действительно непонятно отчего смутившись, поторопил друга Доронин.

Девушка проводила взглядом офицеров.

— Володь? Ну что ты представление устроил?

— Тебе не понравилась девушка?

— Да какая разница — понравилась не понравилась, может, у нее парень есть или, вообще, муж.