Один раз в миллениум
Шрифт:
— Не нужно ее трогать, — снова попросил Шальнев.
— Мне нужно посмотреть, — возразил Дронго, — я не стану менять положение тела.
Он взглянул на Халуповича, и тот согласно кивнул, разрешая продолжать.
Дронго, намотав платок на кисть руки, поднял голову несчастной. На правом виске виднелась большая рана. Дронго посмотрел на Шальнева и осторожно опустил голову погибшей. Затем поднялся, положил платок на лестницу и начал осматривать перила. Он медленно поднимался, исследуя их. Поднявшись на площадку, он внимательно осмотрел стены. Сотрудники охраны молча следили
— Что вы делаете? — не выдержал Халупович. — Хотите произвести на нас впечатление?
— Нет, — ответил Дронго, оборачиваясь, — я прощаю вам ваш хамский вопрос только потому, что вы находитесь в таком состоянии. Она не упала, Халупович, ее убили. Кто-то ударил ее по голове тяжелым предметом и проломил висок, а уж затем она упала вниз. Поднимитесь ко мне, я хочу вам кое-что показать.
Халупович молча поднялся к нему. За ним последовал Шальнев.
— Посмотрите, — Дронго показал на мелкие капли крови на стене и пятно на полу. — Вот, видите? Она упала там, а капли крови видны здесь. Убийца либо ждал ее на площадке, либо они стояли, беседуя. Я думаю, она была знакома со своим убийцей, так как снизу хорошо видно, кто именно стоит на лестничной площадке. Убийца нанес ей удар и столкнул вниз. Ее убили, Халупович. Эта реальность, в которую вы не хотите поверить.
— Убили, — повторил Эдуард Леонидович, взглянув на Шальнева. — Получается, что у нас тут прямо-таки заговор.
Ошеломленный Шальнев молчал. На площадку вбежал запыхавшийся Трошкин. Очевидно, он очень торопился и едва не сбил с ног одного из сотрудников охраны. Халупович взглянул на него, но ничего не сказал.
— Что же делать? — произнес Халупович, скорее, обращаясь к себе, чем к остальным.
— Позвонить в милицию? — тяжело спросил Шальнев.
— А где твоя собака? — невесело сыронизировал Халупович. — Может быть, ты вызовешь сюда и какую-нибудь кошку? Или тигра? Они, говорят, чувствуют кровь.
Шальнев молчал. Трошкин судорожно вздохнул. Его, очевидно, мутило, но он держался из последних сил, стараясь не смотреть на погибшую.
— Как она здесь оказалась? — спросил Халупович, обращаясь к нему. — Кто ее сюда послал?
— Не знаю, — чуть виновато произнес Трошкин, — я был в столовой. Не знаю, Эдуард Леонидович…
Очевидно, на его самочувствии сказывался и только что съеденный обед, который давил на желудок и в сочетании со зрелищем погибшей вызывал неприятные ощущения.
— Нашел время обедать, — презрительно процедил Халупович. — Вызовите милицию, сообщите в прокуратуру. Это не шутки. У нас здесь действует маньяк. Шальнев, распорядись, чтобы никого не выпускали из здания. Даже если у кого-то начнутся роды, то и тогда не выпускать. И пусть составят список всех, кто уже покинул здание.
— Хорошо, — кивнул Шальнев и поспешил вниз, чтобы вызвать милицию и предупредить охрану.
— Уберите мой платок, — попросил Дронго, — иначе мне трудно будет объяснить сотрудникам милиции, почему он лежит рядом с убитой.
— Трошкин, забери платок, — равнодушно махнул рукой Халупович. Он искал сигару, но не находил.
Трошкин растерянно потоптался на месте, затем посмотрел по сторонам.
— Подождите, — остановил его Дронго, — если вы хотите выбросить эти платки в урну в туалете, то лучше этого не делать. Если их найдут, то нам трудно будет оправдаться.
— Что же с ними делать? — жалобно спросил Трошкин.
— Лучше сожгите, не нужно их оставлять где бы то ни было.
— Хорошо, сожгу, — согласился Трошкин и вдруг заметил, что кровь проступает сквозь его платок. Ему начало казаться, что у него липкие руки. Он разжал пальцы, и скомканные платки упали на пол. Трошкин посмотрел на них, еще раз взглянул на убитую и неожиданно покачнулся. Его вырвало. Он не успел даже добежать до лестничного пролета. Сотрудник охраны брезгливо отвернулся. Халупович поморщился.
— Извините, — лепетал дрожащий Трошкин, — извините, пожалуйста.
В этот момент на четвертом этаже послышались шаги: кто-то спускался. Халупович поморщился. Придется объяснять, что здесь произошло. Хорошо еще, что сотрудники института не могли здесь появиться. Шаги приближались.
Дронго отвел глаза от растерянного Трошкина. Даже для нервов очень подготовленного человека сегодня произошло слишком много событий. Он поднял голову. Судя по всему, сверху спускалась женщина. Если она увидит эту картину, ей наверняка станет плохо. Он хотел подняться, чтобы встретить спускающегося человека. Это действительно была женщина. Он вдруг узнал эти полусапожки и замер, ожидая, когда она спустится. Женщина наконец показалась на верхней лестничной площадке. Это была Оксана Григорьевна. Очевидно, ей уже было известно, что здесь произошло. Поэтому, не глядя на погибшую сверху, она продолжала спускаться. Потом наконец посмотрела на Ольгу — спокойно, без отвращения. Смотрела так, словно изучала неизвестный объект.
«Наверное, она частенько сталкивается с подобным», — подумал Дронго.
Оксана перевела взгляд на Дронго, потом на Халуповича:
— Ее убили или она сама упала?
— Убили, — ответил Дронго, — ее убили. Кто-то нанес ей удар и столкнул вниз.
— А где девочка?
— Ее нигде нет.
Оксана спустилась еще на несколько ступенек. Обратилась к Халуповичу:
— Может, у вас есть личный враг? Который ненавидит все, что с вами связано?
— Откуда у меня такой враг, — пожал плечами Эдуард Леонидович. Он взглянул на погибшую и, не выдержав, закричал: — Трошкин, забери, наконец, платки и принеси какую-нибудь простыню или скатерть, чтобы закрыть погибшую.
Трошкин, которого подхлестнул этот крик, схватив платки, побежал в столовую. Оксана покачала головой. У всех сдавали нервы.
— Она тоже была твоей любовницей? — поинтересовалась Оксана.
Даже Дронго поморщился. Эта женщина была не просто жесткой, она была жестокой.
— Тебе нравится мое состояние? — скривил губы Халупович.
— Ты сам загнал себя в эту ловушку, — безжалостно продолжала она, — поэтому не думай, что вызовешь у меня жалость. Ты уже распорядился, чтобы позвонили в милицию?