Один шаг между жизнью и смертью
Шрифт:
Там же, в школе, у Змея обнаружился еще один, совершенно неожиданный талант. Военрук терпеть не мог Змея за разговорчики в строю и постоянную насмешливую улыбку, в которую его большой рот словно сам собой складывался при первом же удобном случае, по его отношение к разболтанному девятикласснику раз и навсегда изменилось в тот день, когда Змей впервые вышел на огневую позицию с мелкашкой в руках и небрежно, почти не целясь, влепил все пять отпущенных ему пуль в самый центр бумажной мишени. “Ого”, – сказал военрук. “Ага”, – передразнил его Змей, и впервые в жизни крикливый майор Иванцов оставил без внимания нахальную выходку сопливого допризывника.
У Змея был настоящий талант в обращении с оружием Говорят,
Талант стрелка не так легко зарыть в землю, и Змей убедился в этом очень быстро. Впечатленный его достижениями майор Иванцов лично побывал в райвоенкомате, и, когда пришла пора отправляться в армию. Змей ахнуть не успел, как очутился на Кавказе, где ему дали в руки снайперскую винтовку. Это оказалось чертовски увлекательным занятием, тем более что ни в какие рукопашные Змею ходить не приходилось. Снайперские дуэли напоминали шахматные партии, из которых хитрый Змей неизменно выходил победителем, и, когда все это вдруг закончилось, он испытал чувство, близкое к настоящему разочарованию. Найти применение своему таланту на гражданке оказалось весьма сложно. Поразмыслив, Змей решил, что его призвание – профессия киллера, но оставался открытым жизненно важный вопрос: где, черт возьми, находится тот отдел кадров, который нанимает киллеров? У хитрого Змея хватило ума не лезть на рожон и не действовать в одиночку, и его терпение окупилось: вскоре его разыскал его бывший взводный лейтенант Кузнецов, отныне и навсегда ставший для него просто Стасом, и предложил работу по специальности. На кого работал сам Стас, Змей никогда не интересовался, вполне довольный своим нынешним положением. Денег у него теперь было сколько угодно, а менты стыдливо отводили глаза, когда он проезжал мимо них на своем “перше”.
Работа его заключалась в различного рода ликвидациях, но случались и дела, подобные сегодняшнему. Змей не слишком любил такие акции, предпочитая стрелять из укрытия, но кто платит, тот и заказывает музыку, а Стас платил хорошо. Кроме того, Змей решил, что участие в налетах дает ему ценный опыт, который непременно пригодится в будущем. Не вечно же ему работать на Стаса!
Когда Мудя вдруг широко взмахнул руками, словно собираясь воспарить над суетой, и кулем вывалился на асфальт из развороченного кузова банковского броневика, Змей не поверил своим глазам. Теоретически можно было предположить, что в расстрелянной из гранатомета машине мог остаться кто-то живой, но этот человек наверняка был оглушен и, скорее всего, ранен, а в руках у недоумка Муди был автомат, из которого он обстрелял кузов, прежде чем забраться вовнутрь. Что такое кузов микроавтобуса? Это просто жестяная коробка, в которой совершенно негде спрятаться. Неужели этот дебил не попал в цель с двух шагов?
Змей рванул из-за пояса джинсов пистолет. Засовывая его туда, он даже подумать не мог, что оружие пригодится ему сегодня. Все было разыграно как по нотам, оставалось только забрать деньги и слинять, если бы не чертов идиот Мудя. А ок еще обижался на свое прозвище… Жил Мудей и помер Мудей, и нечего было обижаться…
Все это он обдумывал на бегу, тенью скользя вдоль борта бронеавтомобиля с поднятым на уровень плеча пистолетом. С другой стороны к машине крался Стас, стараясь держаться вне зоны обстрела. Валек уже запустил двигатель “девятки”
Покосившись на Стаса, он увидел, как бывший лейтенант Кузнецов сделал характерное движение рукой. Змей плашмя бросился на асфальт, прикрыв голову руками. “Совсем спятил, – подумал он. – Бабки потом метлой придется сгребать…"
Граната, лениво вращаясь, пролетела по пологой дуге и с глухим стуком упала на покрытый резиновым ковриком пол фургона. Змей зажмурился и широко открыл рот, чтобы уберечь барабанные перепонки. Внутри броневика глухо ахнуло, в доме напротив со звоном посыпались стекла, и почти в то же мгновение раздался еще один хлопок, показавшийся Змею совсем тихим по сравнению со взрывом. “Точно, спятил, – подумал он, торопливо вскакивая. – Стрелять-то зачем? Неужто по прохожим лупит?"
Поднявшись на ноги, он увидел, как Стас, прижимая к горлу окровавленные ладони, медленно опускается на колени, и понял, что стрелял не Кузнецов, Это уже было совершенно непонятно и потому страшно. Оставшийся в живых после первых двух выстрелов инкассатор теперь должен был больше походить на растерзанного одичавшими собаками зверя, чем на человека, и тем не менее он все еще был жив и отстреливался.
"Хорошо стреляет, – чувствуя, как подступает паника, подумал Змей. – Слишком хорошо, мать его. Пожалуй, плакали наши денежки. Надо рвать когти, пока цел”.
Это было разумное решение. Но для того, чтобы воплотить его в жизнь, нужно было добраться до своей машины. Это означало, что Змей должен пробежать полтора десятка метров прямо через то пространство, где уже лежали, медленно остывая, Мудя и Стас. “Шлепнет, – понял он. – Шлепнет, как таракана на подоконнике. Через полчаса буду уже в морге. Ох, мать твою, ну и влип!"
Он осторожно высунул голову из-за теплого железного борта броневика, чтобы определить, где прячется противник, и немедленно с противоположной стороны машины раздался выстрел. Змей молниеносно одернул голову до того, как инкассатор пальнул из своего укрытия, но пуля все равно оцарапала ему щеку.
– Сука! – взвизгнул Змей, ничком бросился на дорогу и трижды быстро выстрелил в пространство под днищем фургона, надеясь ранить прятавшегося с другой стороны машины инкассатора в ноги.
Никаких ног там не оказалось. Одна из трех выпущенных Змеем пуль продырявила колесо, и броневик тяжело осел на левую сторону. Змей почувствовал, что эта игра ему порядком надоела. Он настолько привык выигрывать всегда и везде, что это стало для него одним из непреложных правил любой игры. Но теперешний его партнер играл не по правилам – он не желал признавать превосходство Змея в чем бы то ни было, и впервые в жизни Змей растерялся. Впервые он понял, что остроносая пуля в свинцовой рубашке вполне может попасть не в чью-то, а в его собственную голову.
Как сквозь вату до него доносился многоголосый вой автомобильных клаксонов, из развороченного кузова броневика лениво выползали серые клубы дыма. Чертова консервная банка и впрямь была сделана на совесть: она никак не хотела ни разваливаться на части, ни хотя бы гореть. Сдерживая дыхание, Змей осторожно двинулся вдоль борта в сторону кабины. Теперь уже не могло быть и речи о том, чтобы захватить деньги. Нужно было убираться подобру-поздорову, но Змею почему-то казалось, что его невидимый противник пытается ему в этом помешать.