Один шаг от дружбы до любви
Шрифт:
— Павел, — дружеским голосом произнёс Толя, — не думаю, что стоит из-за этого ругаться. Она тебя как облупленного знает! Вот встретишь свою любовь и будешь ей доказывать какой ты хороший...
— Да пошел ты, — огрызнулся Артемьев даже не глядя на Горлова.
— Выбирай выражения, когда обращаешься к моему жениху, — вспылила блондинка, сразу встав на защиту Толи.
— Что, он сам за себя постоять не в силах? — язвительно отреагировал Артемьев, явно желая перевести спор в откровенную ссору.
— Полегче, Пашенька, я за такие слова и морду тебе набить могу! — Анатолию защита не нужна была, он вполне мог сам постоять
— Ты попробуй! — самоуверенно взвился Паша. Имея звание спорта по рукопашному бою, Артемьев в этом плане мало чего боялся. Иногда даже специально цеплял мужиков, чтобы «почесать» кулаки.
Толя уже собирался встать, но тут Настя прекратила намечающуюся драку.
— Хватит! — повысила голос она, причем не пискляво и панически, а властно и холодно. — Не на базаре находитесь!
— Этот петух сам напрашивается! — в запальчивости воскликнул Павел и резко замолчал под разъяренным взглядом Анастасии. Он еще никогда не видел такого выражения лица у нее. Смесь гнева и брезгливости.
Девушка медленно встала, не отрывая взгляда от друга. Руки ее мелко подрагивали от злости, противной, липкой злости, окутавшей ее.
— Не смей оскорблять моего жениха, — прорычала Настя. — Не смей повышать на меня голос! Не смей относиться ко мне без должного уважения! Можешь и дальше прожигать свою жизнь, а меня это больше не касается! Толя, мы уходим!
Горлов поспешил встать со стула, на лице у него была довольная, одобрительная улыбка. Расклад, когда невеста сама избавляется от слишком близкого друга мужского пола, ему был выгоден. Куда легче, когда Настя разочаровалась в Павле, а Толику ничего не нужно предпринимать, чтобы выдавить его из жизни Васильевой.
— Ты просто так не уйдешь! — Артемьев не стал сдерживать свой норов и тоже вскочил на ноги.
— Не смей на меня орать! И приказывать не смей! Время, когда я бежала к тебе по первому зову, прошло! Меня наша дружба стала утомлять, — чем больше распалялся Павел, тем спокойней становилась Анастасия.
— Не говори того, о чем потом пожалеешь, — попросил Артемьев. В его глазах Настя заметила нечто напоминающее страх.
— Я всего лишь говорю правду, — гордо ответила она, вздернув подбородок. — Я устала, Паш, от того что ты используешь меня в своих целях. Тебе со мной удобно, комфортно, я всегда тебя выслушаю, помогу. Вот только ты хоть раз задавался вопросом, что у меня в душе происходит? Я для тебя, как диванная подушка. Удобная и всегда доступная, вот только я устала быть твоей подушкой. Устала жить твоей жизнью, у меня и своя есть, отдельная от тебя. Помнишь, три года назад я говорила тебе, что наступит тот день, когда у меня появятся муж и дети, и я уже не смогу быть тебе тем другом, который тебе нужен? Что ж, этот день наступил. На свадьбу я тебя не приглашаю. Прощай. Надеюсь, у тебя все будет хорошо!
Она резко развернулась, спеша покинуть помещение. Слезы были готовы пролиться из ее глаз, но она держалась из чистой гордости. Руками, вцепившись в рукав пиджака Горлова, девушка быстро шла к выходу.
— Ты что? Беременна? — столь бесцеремонный, бестактный вопрос мог задать только Павел. Причем на весь ресторан буквально прокричал. Анастасия даже не обернулась. С дураками умные люди не разговаривают. Из всей длинной тирады, он лишь услышал то, что у нее могут появиться муж и дети. И мгновенно пришел к выводу, что она беременна. Идиот даже не обратил
Глава 4
Если лимит терпения у Насти и имелся, то Павел его превысил многократно. Девушка и сама не могла поверить в то, что высказала другу всё это. Наконец выговорившись, Анастасия почувствовала значительное облегчение. Всё это копилось в ней в течение многих лет, и хранить всё в своей душе было тяжело. Вот только облегчение было не единственным чувством, которое испытывала она на данный момент. Паника от того, что многолетняя дружба с Артемьевым находится на грани краха, одолела её. Сердце билось, как сумасшедшее, а глаза были красными от слёз, которые она пролила. Осознание того, что Настя сама разорвала с Пашей отношения, было для неё удушающим. Сама возможность того, что в её будущем не будет Павла, была ужасающей.
Девушка вышагивала в своей собственной комнате, пытаясь хоть как-то успокоиться. Стены квартиры давили на неё. Всё её существо хотело кинуться к Паше и попытаться вновь наладить отношения, но та часть, которая отвечала за логическое мышление, удерживала девушку от подобного шага. Если Настя сейчас попросит у него прощения, всё останется, как раньше. Артемьев так и будет гулять, словно заправский мартовский кот, а Настя останется в роли всё терпящей стороны, одинокая и удрученная. Если Васильева не может стать той, ради которой Павел остепениться, то с этим Настя смириться. Насильно мил не будешь. Называть свои чувства она не собиралась. Вот только это не означает, что Анастасия должна отказаться от хоть какого-то уважения с его стороны. Девушка устала быть для него удобной.
Заламывая руки, она продолжала измерять шагами свою комнату, сдерживая себя от порыва броситься к нему. Это было бы глупо. Теперь Паше следует определить, насколько важна для него их дружба. Если Настя ему действительно дорога, он проглотит свою гордость и придет мириться, если же нет... Ну не может же Настя страдать из-за него всю жизнь? У нее есть Толя — спокойный, рассудительный, умный, красивый. В его обществе она всегда чувствует себя защищенно и свободно. В обществе Артемьева она всегда как на иголках, потому что не знает, что её друг учудит в следующее мгновение. Настя уверенна, что по-своему Павел её любил, но этого было недостаточно. Ей хотелось, чтобы он воспринимал, как личность. Нужно было давно наградить его щелчком по носу.
Настя подошла к телефону, он будто бы притягивал её. Номер Пашки вертелся в ее голове, она знала его наизусть. Рука сама, не дожидаясь приказа головного мозга, потянулась к трубке. Ладонь неуверенно сжала её. Девушка сурово сжала губы, борясь с непреодолимым желанием позвонить ему. Пальцы медленно набрали нужный номер, гудки отсчитывали пульс Насти.
— Алло, — ответил весёлый женский голос. Ответившая девушка явно была подвыпившей.
Разочарование сжало сердце будто кулаком. Васильева еле сдержала вскрик и быстро сбросила вызов, отшвырнув от себя трубку телефона, будто та была ядовитой. Заметавшись по комнате, она прижала руку ко рту, чтобы не закричать. Боль растеклась по всему телу неприятным онемением. Она медленно опустилась на пол и прижала голову к коленям, тихо всхлипывая. Настала пора для неё окончательно отпустить от себя Павла Артемьева. Отпустить навсегда. Только так она сможет сохранить хоть какие-то осколки себя.