Один триллион долларов
Шрифт:
Значит, все это было только ловушкой. В которую он ринулся, как последний идиот. Он вздохнул и собрался покачать головой, но благоразумно сдержался. Откуда похитители знали имя Урсулы? Загадка. Может, из газет? Хоть его краткое интермеццо в Германии и осталось незамеченным, но он был персона публичная, и его личная жизнь представляла интерес для общественности. Только когда папарацци были бы кстати, их как раз не оказалось на месте.
Он заметил какое-то движение на темном полу, и у него мурашки пробежали по спине, заставив его непроизвольно поджать ноги. Что-то там
Он снова откинулся на стену, прикрыл глаза, почувствовал пульсирующую боль в черепе и затосковал. Должно быть, он ненадолго задремал или потерял сознание сидя, потому что очнулся от внезапного звука шагов.
В дверь постучали.
– Hola! –крикнул чей-то голос. – Ты спишь?
Джон скривил лицо, что тотчас отозвалось резкой болью в черепе.
– Не совсем.
– Лечь. Лицом вниз. Не смотреть, иначе мы тебя убьем. Лечь – andele, andele.
– Ладно, лег, – крикнул Джон и сделал, как приказано. Матрац жутко вонял. Видимо, пропитался потом ужаса бесчисленных жертв похищения.
Он услышал, как отодвинули засов, раздался скребущий звук, потом дверь снова захлопнулась – с рыхлым звуком, будто состояла из прессованного картона, и железный засов встал на место.
Шаги удалились. Тишина.
Видимо, это означало, что он снова может пошевелиться. Джон медленно поднял голову. Перед ним на полу стояла тарелка с куском хлеба, а рядом жестяная кружка, из которой пахло чем-то вроде кофе – настоящее благоухание в этом вонючем застенке.
И, да, он был голоден. Вообще, если не считать боли в голове, он чувствовал себя хорошо. Выспался. Как будто проспал несколько суток. Точно он не мог сказать, потому что его дорогие часы с календарем исчезли.
Он взял кружку. Кофе был сносный, с молоком и сахаром, и у хлеба был свежий вкус. Такой комфорт, несомненно, скажется на размере требуемого выкупа, но хоть что-то предлагают человеку за его деньги. Вообще все выглядело странным образом по-деловому; в голосе неизвестного и в его поведении не было ничего, что ввергало бы в ужас или в ощущение чрезвычайного положения. Скорее, он выполнял свою привычную повседневную работу похитителя заложников.
Похищение! В голове не укладывается! За все эти годы ничего такого не случалось. Охранники сопровождали его повсюду, но делать им было особенно нечего, кроме как прокладывать ему дорогу сквозь толпу репортеров или зевак. Он никогда не чувствовал себя в опасности, даже когда сбежал с Урсулой. Но, может быть, тогда просто повезло, что все обошлось. Маккейн, как всегда, был прав.
Когда он отставил тарелку и цепь лязгнула на металле, он поднял голову и задумчиво оглядел толстую железяку. Скрежет, должно
Джон встал, стараясь не греметь цепью, и остановился перед трубой. Что работает в одном направлении, должно действовать и в другом, так? Он приложил ухо к холодному металлу и осторожно закрыл себе другое ухо, что было не так просто в кандалах.
И в самом деле. Он услышал бормотание телевизора, отрывок сентиментальной музыки и звучный голос телеведущего; кто-то орудовал кухонными принадлежностями и безмятежно подпевал музыке. Труба обеспечивала отличную слышимость. Зазвонил телефон, трубку сняли, и кто-то заговорил на мелодичном и неразборчивом испанском.
Долго выдерживать позу подслушивания было тяжело, а поскольку он все равно не понимал по-испански, это принесло ему лишь общее представление о ситуации. Расклад был такой, что похитители все держали под контролем. Он снова сел и предался наблюдению за щелью, в которой жил монстр-таракан.
Потом он заснул, и его разбудили на обед, состоявший из бобов с небольшим количеством мяса и кружки воды.
– Потерпите, – сказал по собственной инициативе неизвестный, ставя ему еду и забирая посуду от завтрака.
Постоянная дремота оказалась лучшим вариантом воплощения этого совета. Свечение оконной щели постепенно угасало, превратившись в вечернее тление. Прежде чем совсем стемнело, Джон помочился в ведро, которое после этого отставил как можно дальше от своего матраца.
Он еще раз послушал трубу. По телевизору шел американский сериал, видимо, с испанскими титрами, какой-то криминальный сюжет, в котором речь шла о похищенной дочери мультимиллионера. Почти как учебное пособие, подумал Джон, укладываясь спать. Но долго не засыпал, а только пялился в темноту, лишенную очертаний, и прислушивался к возможному нашествию орды тараканов.
Когда он снова открыл глаза, был уже день. И никаких тараканов. Он поднялся и прослушал трубу. Телевизор в виде исключения не работал, зато беседовали между собой несколько мужчин, очень непринужденно, как будто сидя за кофе и не имея других забот, кроме как убить время.
– Завтрак, por favor, –пробормотал Джон и нетерпеливо побрякал цепью.
Но завтрака не последовало, зато явился другой мужчина, который не тратил время на стук в дверь и дополнительные указания, а просто вошел. Мужчина, говоривший по-английски и даже на сленге американского Восточного побережья.
– Мы никогда не встречались, – сказал он, – но знаем друг друга.
Джон скептически оглядел мужчину. У него было обрюзглое лицо, на котором оставила свои следы тяжелая форма юношеских угрей, и весь он густо порос шерстью. Она торчала у него из воротника и из-под рукавов. Несимпатичное явление. Вряд ли Джон ценил бы знакомство с таким человеком.
Потом он что-то припомнил. Да, он действительно видел его однажды. С другой прической. На экране телевизора.
– Бликер, – сказал он. – Вы Рэндольф Бликер.