Один взмах мотылька
Шрифт:
– Ни словечка не говорила, что у тебя новый клиент, – поняла тетушка с полуслова. – И никаких разговоров о происшествии с Ириной!
– Молодец! Знала, что ты у меня кремень! – одобрила я и, простившись, завершила беседу.
Ира слушала мои реплики с мягкой улыбкой на лице.
– Генка – полковник полиции и мой давний приятель. Иногда он здорово помогает в работе. Например, когда нужно «разрулить» досадные недоразумения с полицией, добыть «закрытые», но необходимые сведения, воспользоваться их служебной базой данных. Иногда досаждает чрезмерной опекой, – пояснила я.
– Тетя
– Это Генка придумал пару лет назад: изобразить роман, ухаживания специально для тети Милы. Чтобы отучить ее от привычки постоянно находить для племянницы женихов среди сыновей и прочих родственников подруг.
– И ты согласилась? – хихикнула Ира, в ее глазах запрыгали веселые искорки.
– Пришлось. Знаешь, как замучили эти знакомства-сюрпризы?!
– А если он тебя по-настоящему любит? – вдруг совсем другим тоном спросила девушка.
– Посмотри внимательно в мои глаза, – с серьезным выражением лица попросила я.
– И что в них? – не поняла Ира.
– Они зеленого цвета! А зеленоглазым обычно совершенно не везет в любви. Что? Такая примета есть, народная.
Девушка растерянно моргала несколько долгих секунд, пока я, не выдержав, не рассмеялась.
– Не ожидала от тебя подобной сентенции, – улыбнулась она, – прости, не сразу поняла, что это шутка.
Квартира Елены находилась в нарядном доме красного кирпича, современной постройки и планировки. С верхних этажей должен открываться живописный вид на Волгу.
– Ира, ты не знаешь, полицейские опечатали помещение? – спросила я, когда мы поднимались в лифте на одиннадцатый этаж.
– И не подумали. Сказали – надобности нет. А что?
– Тогда нужно узнать, у кого ключи. С соседями побеседовать хорошо, но и осмотреть жилище лишним не будет.
– Они мне связку оставили. Потом я планировала вызвать мать Лены и организовывать похороны, но… – Ирина замолчала.
– На тебя напали. Значит, родственникам не звонил никто?
– Оперативник обещал взять это дело на себя. Мне было тяжело решиться. Так что, думаю, позвонили уже. А похороны? Забыла совсем, мне, наверное, нужно в отделение съездить.
– Сначала позвоним, все узнаем. Ехать и торопить с похоронами пока не стоит.
– Женя, я не совсем тебя понимаю, почему? – поразилась Ирина.
– Если полицейские уверены, что гибель девушки – суицид, вероятнее всего, вскрытие проведут спустя рукава. А нам в ходе расследования могут понадобиться анализы: гистология, токсикология, да мало ли что. Сейчас мы не можем требовать сделать все это. Доказательств нет.
– Но, Женя, это же ужасно!! Пока мы ничего не выясним, тело Елены будет лежать в городском морге?! Кошмар какой! А как быть с ритуалом упокоения?! Он всегда очень важен для человеческой души!
– Не буду спорить. Должна задать всего один вопрос: что хуже – подержать тело недельку-другую в морге или похоронить, а потом делать эксгумацию?
– Почему ты? При чем тут… О, это просто кошмар какой-то! – растерялась Ирина. – Эксгумация, вероятно, гораздо хуже, – пробормотала.
– Для того чтобы засадить в тюрьму преступника, понадобятся
– Понятно. Я как-то не подумала. Наверное, тебе виднее.
– Обещаю: мы постараемся сделать все правильно и как можно быстрее.
– Да. Спасибо, Женя.
Так, разговаривая, мы поднялись на нужный этаж. Ира достала из сумочки ключи, открыла двери. Мы зашли в коридор, прошли дальше в гостиную. Сразу же в нос ударил специфический запах. Я поморщилась и скосила глаза на свою спутницу. Она вроде бы ничего не заметила.
Пол был истоптан полицейскими, повсюду виднелись следы порошка, которым обычно пользуются эксперты. «Хорошо, – отметила мысленно я, – значит, «пальчики» господа коллеги все-таки сняли». Несмотря на царивший вокруг беспорядок, было понятно, что Елена обставляла квартиру со вкусом и любовью и держала в чистоте. Современная удобная мебель, перегородка с подсветкой. В образовавшейся нише на полках расставлена коллекция фарфоровых фигурок, несколько старинных изделий из керамики, книги и множество цветов вокруг.
– Может, полить растения? Погибнут, жалко, – вздохнула Ира.
– Полей только те, которые легко достать, не напрягай плечо. С остальными помогу, только посмотрю на спальню и в ванную комнату загляну.
– Можно я не буду туда проходить? Это выше моих сил, – забеспокоилась Ирина.
– Конечно, будь здесь, сама справлюсь.
Елена жила одна. В ванной косметика только женская, в стаканчике с зубной пастой соседствует сиреневого цвета зубная щетка. Здесь я постаралась не задерживаться и, достав из кармана носовой платок, плотно прикрыла дверь. Полицейские, вынув из ванны и увезя тело, не спустили красную от крови воду. Она выглядела неприятно и, поскольку прошло несколько дней, не только потемнела, но издавала ужасный запах. Это его я почувствовала, едва зашла в квартиру, а Ира, кажется, не обратила внимания или не поняла. И так, пожалуй, лучше.
В спальне погибшей девушки был относительный порядок. Постель тщательно заправлена, вещи аккуратно разложены по полкам или висят на плечиках. Шуба, меховая горжетка, осеннее пальто убраны в чехлы. Это говорит об организованности, душевном спокойствии хозяйки. И, пожалуй, о наличии свободного времени.
Минус суицидальной версии. Совершенно не верю в теорию оттенков ауры, которую пропагандирует Ирина. Но в одном она права: к самоубийству готовятся, созревают. Оставляют пояснение своих мотивов или упреки в записках. И все время душевных метаний находятся в определенном дисбалансе, который должен отразиться на внешнем виде жилища.
В спальне тоже побывали коллеги. Снимали отпечатки пальцев с тумбочки и комода. А вот в вещах не рылись, не сочли нужным делать обыск. На комоде стояла резная деревянная шкатулка, украшенная бисером. Я никогда не стала бы хранить в таком месте что-либо ценное. Снова достала платок, из любопытства откинула крышку. Сверху лежали три пятитысячные купюры. Кажется, Елена неплохо зарабатывала. Но почему они находятся тут? Стараясь не касаться, платком я отодвинула деньги в сторону. Интересно, шкатулка полна золотых и серебряных украшений.