Одиннадцать дней вечности
Шрифт:
Пауза затянулась, но наконец Эрвин выговорил:
– Днем мы были птицами, а на закате становились людьми. Потом… Потом отец умер. Помню, на его похоронах мы пролетели клином над толпой… Хоть так проводили его в последний путь… Люди, кажется, сочли это знамением. А мы улетели за море, за два дневных перехода. Михаэль едва не погиб, пока разведал этот путь… Только раз в году, когда дни самые длинные, мы могли перелететь море, а ночевали на той самой скале. И, – он улыбнулся, – без твоей заботы нам пришлось бы худо.
Я улыбнулась в ответ –
– Сюда мы могли вернуться только раз в году. Я бы предпочел этого не делать, но Михаэль настаивал: он не хотел, чтобы мы забыли родные края. А соблазн, что и говорить, был велик, – признался Эрвин. – И, конечно, мы пытались узнать, как разрушить чары, но… Поняли только, что, даже если убить ведьму, это не поможет, а, чего доброго, лишит нас последнего шанса. А она… Не знаю, как она объяснила наше исчезновение, но только после смерти отца сама села на трон.
«А как же Элиза?» – удивилась я.
– Элизу она еще при жизни отца отдала на воспитание в небогатую семью с суровыми нравами, чтобы та научилась смирению и выросла неизбалованной, – негромко сказал принц, правильно истолковав мой немой вопрос. – Мы навещали ее днем, но она, конечно, не могла даже подумать, что это мы, ее братья. Ну а с закатом двери и окна в том доме запирали, и нам оставалось разве что вломиться силой!
«Почему же вы этого не сделали?» – удивилась я.
– Как бы мы понесли ее через море? Маленькую девочку, у которой даже хорошей теплой одежды не было… Она могла простыть насмерть, и это было бы на нашей совести, – проговорил Эрвин. – Мы долго спорили о том, что именно для нее будет лучше, и к ее пятнадцатилетию уже решили, что можем выкрасть ее, но… опоздали.
«Как?!»
– Элиза исчезла как раз после своего дня рождения, и нам удалось узнать, что ее забрали во дворец. Оттуда она и пропала, а вскоре умер отец… Ты скажешь, мы могли бы пройти во дворец после заката? – правильно понял мои мысли Эрвин. – Мы так и хотели сделать, потому что оставаться здесь долго не могли, иначе не сумели бы вернуться за море… Но случай распорядился за нас: мачеха выставила и Элизу, и та забрела на побережье, где мы как раз готовились к отлету. В этот раз мы забрали ее с собой, и не спрашивай, чего нам это стоило! Даже Михаэль признал, что куда легче было бы принести с собой теплые вещи и унести за море десятилетнюю девочку, а не взрослую девушку!
Он помолчал и добавил:
– Право слово, мы сглупили. Проще было купить у какого-нибудь рыбака лодку. Хоть и не принято торговать после заката, но за большие деньги кто-нибудь да уступил бы. Или можно было нанять кого-то, чтобы купил лодку днем… Словом, мы могли бы тащить за собой суденышко и сами отдыхать на нем… хотя Андреас возражал, что на двенадцать человек нужна изрядная шлюпка, а то и баркас, а буксировать их не так-то легко. Может, был он прав, может, нет, но уж что сделано, то сделано.
Я кивнула – я видала и шлюпки, и баркасы: без руля и ветрил они не больно-то поворотливы. Там нужен хотя
– Мы переночевали на той скале, – произнес Эрвин, словно не замечая, что я глажу его пальцы. Да я и сама не сразу заметила. – Был шторм, должно быть, поэтому ты не появилась…
Я кивнула и виновато улыбнулась. Мне и так-то нельзя было подниматься на поверхность, я была еще слишком молода! Однако все нарушали правила, даже бабушка – она как-то обмолвилась об этом. И сестры мои поступали точно так же, и пока никто не попался и не пострадал, на это закрывали глаза. У людей, я знала, дети поступают так же… Наверно, нехорошо обманывать родителей, пообещав слушаться и нарушая запрет, но что делать, если большой мир манит прямо сейчас и нет никаких сил дожидаться своего совершеннолетия?..
Словом, Эрвин был прав: я не рискнула выбираться из дворца в такую бурю – я не столько боялась отцовского гнева и бабушкиных нотаций, сколько опасалась, что штормом меня унесет далеко-далеко! Конечно, я сумела бы отыскать дорогу назад, но ведь все это время родные сходили бы с ума от страха за меня… И я, как ни хотелось мне покачаться на бурных волнах, осталась дома. Это ведь не последний шторм на моем веку, подумала я, успею поразвлечься, когда подрасту. Может быть, и не одна, в компании так резвиться всяко веселее!
Именно после той бури я не видала больше лебедей…
– Мы больше не возвращались на родину, – подтвердил мои мысли Эрвин. – Элиза теперь была с нами… правда, недолго. Будь добра, подай мне воды, в горле пересохло…
Я налила ему воды из графина и смотрела, как он пьет большими глотками.
– Хорошо-то как! – сказал Эрвин наконец. – Что ж… рассказать осталось не так уж много. Нужно заканчивать – уже ночь на дворе, слышишь, как соловьи распелись?
«Не только они», – улыбнулась я: в саду кто-то терзал лютню, но, к счастью, соловьиные трели заглушали эти ужасные звуки.
– Выйдем в сад? – спросил вдруг он. – Там прохладно сейчас…
Я кивнула: мне хотелось ступить босиком на мокрую от вечерней росы траву – так меньше чувствовалась боль. Во дворце Клауса была купальня, и я проводила там много времени, да и сам он любил воду.
– Не надо, – сказал Эрвин, когда я подняла и расправила его плащ. – Чужих здесь нет, а свои не станут таращиться, даже если и увидят меня ненароком в таком виде. Накинь сама, если тебе холодно…
Я решительно помотала головой: разве это холод? Вот зимой на льдине нежарко, но в весеннем саду уж точно не замерзнешь!