Одиннадцать коротких историй

Давным-давно, в далёкой-далёкой… Нет, эта история не из этой книги.

Когда мне было восемь, я решил, что хочу писать рассказы. И первые мои рассказы были о жизни и приключениях кузнечика Пики. Возможно, они тоже когда-нибудь будут опубликованы. И уже тогда я понял, что меня интересуют не столько действия персонажа, сколько те чувства, которые он испытывает.

Чувство восторга от «полёта» над замёрзшим прудом. Чувство счастья от осознания, что ты кому-то небезразличен, или страха, когда ты в первый раз влюбился, что это всем сразу

Мы взрослеем и узнаём о настоящей любви, когда мир озаряется новыми красками. А так же об одиночестве и потере, непонимании как жить дальше без близких людей. И, конечно же, о чувстве юмора, даже если шутишь с самой смертью.

Эта книга коротких историй о чувствах.

Приятного прочтения!

Макс Вивер

Не знаю почему, но иногда, без всякой причины, у людей всплывают, как диафильмы, картины из далёкого детства. Иногда мы им радуемся, а иногда наоборот, и вот думаешь: зачем я об этом вспомнил?

В моём детстве было много событий, которые оставили след, отложились в моей голове и периодически дают о себе знать. Есть среди этих воспоминаний, как грустные, так и весёлые. Но одним воспоминанием я дорожу больше всего: о дне, когда я впервые встал на коньки.

Мне тогда только исполнилось шесть лет.

– Самое время, чтоб научиться кататься, – сказала бабушка, вручая в подарок мои первые коньки. Тогда они казались мне пределом совершенства. Хромированное лезвие блестело и сверкало, словно зеркало, и я даже видел в отражении свой искажённый нос. Грубо, но прочно сшитые коричневые ботинки пахли чем-то неизвестно новым. Я думаю, не надо говорить, что я был на седьмом небе от счастья. Мир перестал существовать, меня больше ничего не интересовало, и я, не выпуская коньки из рук, мечтал, как я буду кататься.

На следующие утро мы с бабушкой пошли чистить лёд на озере возле дома. Озеро – это, конечно громко сказано, скорее это была большая лужа, летом от которой несло какой-то гнилью. Но в тот день это для меня было самое настоящее замёрзшее озеро.

Чистить лёд оказалось очень утомительным занятием. Если первые несколько минут эта работа шла с детским задором и энтузиазмом, то последующие для меня уже казались мукой. Я начинал капризничать и говорить, что уже можно кататься, что места много, на что бабушка мне отвечала: «Ну, давай вот ещё чуть-чуть, чтоб было, как на настоящем катке». Но её терпения на мои капризы хватило ненадолго. Наконец перед моими глазами предстал каток, и для меня он был произведением искусства, так как я его сделал сам. Мне он тогда даже не казался маленьким, хотя и был всего несколько квадратных метров.

Процедура надевания коньков была словно коронация. Я сидел на маленьком складном стульчике, заботливо принесённом бабушкой специально для этой цели, а она, согнувшись, вязала замысловатые узлы, обматывая мою голень в несколько оборотов шнурками. А потом поставила на лёд.

И

– Бабуль, а как дальше?..

Я действительно не знал, да и не задумывался до этого момента, как мне кататься.

– Как на лыжах, Мишенька! Помнишь, ты на них катался прошлой зимой? Делай ножки ёлочкой.

Про прошлогодние лыжи я, конечно же, не помнил, но родной, тёплый, скрипучий голос бабушки, которая стояла в полуметре у меня за спиной, убедил меня, что всё же катался.

И я поехал! Сделал шаг, второй, и мир передо мною закружился. Небо вдруг очутилось внизу, лёд наверху, и наоборот, а потом приземление. Упасть на льду оказалось не так страшно, это же не асфальт, зато не на шутку испугалась бабушка. Она подбежала, схватила меня и начала трясти:

– Мишенька! С тобой всё в порядке?! Ножке не больно? А ручке?

А я заливался смехом, смехом счастья и восхищения. И сквозь этот смех с трудом выговорил:

– Баб, ты видела, как я летел?! Как настоящий самолёт!

Бабушка посмотрела на меня весёлыми глазами, прижала к себе, и закачала, как младенца.

– Видела, Мишенька, видела, – шептала она.

Прошло много лет. Бабушка умерла. Я вырос, у меня появилась семья, дети, для которых теперь я учитель, первооткрыватель этого удивительного и многообразного мира. Но из моей головы не стирается тот день. День, когда я впервые встал на коньки и под чутким присмотром бабушки совершил свой первый полёт. Ведь я летел, как самолёт!

10 декабря 2009 г.

Когда летний зной конца июня достиг своего максимума, а солнце, соответственно, было в зените.

Когда на международной арене было затишье, если не считать вновь разгоравшегося Палестина – Израильского конфликта.

Когда Света Егорова счастливая бежала по ступенькам школы, сдав свой последний экзамен «на пять», в предвкушении золотой медали и возможности отметить окончание школы вечером с подругами заранее припасённой бутылкой красного вина.

Когда Аристарх Иванович злился и ворчал на свой старенький приёмник, работающий только в УКВ – диапазоне, за то, что тот постоянно трещит и сбивает волну. А Мария Георгиевна «дулась» на него за то, что он уделяет время только этому «гробу» и совсем забыл про неё.

Когда продавец кондитерских изделий гастронома в угловом доме при пересчёте денег в кассе не досчиталась двух рублей сорока трёх копеек, глотала валерьянку, боясь, что теперь её посадят, не догадываясь, что эти деньги можно просто доложить.

Ира Терентьева четырёх лет поцеловала Дениса Полянского пяти лет, потому что поняла: он ей нравится больше, чем его же ровесник Коля Махов, который нравился ей ещё вчера. После чего сильно покраснела и убежала домой.

22 ноября 2012 г.

«Если он ещё раз так скажет, то я ему в ухо дам!»

Света испуганно посмотрела на Колю. Она испугалась не самой угрозы, а именно слов. Слов, которые говорили о многом. Слов, в которых говорилось о её защите.