Одиннадцать минут счастья

Заканчивался сентябрь, но деньки стояли ещё теплые, совсем как летом. Последние приятные мгновения уходящего сезона для прогулок и наслаждения яркими красками подходили к концу. Солнце обнимало и ласкало меня нежными

лучами, заставляя расслабиться и наслаждаться жизнью, но вместо этого я грустил под молодыми берёзами, сидя на лавочке после работы, и с тоской смотрел на дорогу, что лентой протянулась позади ещё зелёной живой изгороди. Машины проезжали мимо, а я всё думал о том, что и моя жизнь вот так быстро исчезает из виду, оставляя чувство неудовлетворённости и несбывшихся надежд.

Я сидел, погружённый в меланхолию, в очередной раз задумавшись об утерянном дорогом мне человеке – моей маме. Её уже несколько лет нет в моей жизни. И сегодня что-то вспомнилась она мне, отчего и загрустил. Чем больше проходит времени после её ухода, тем реже прорываются в памяти воспоминания о ней. Жаль, конечно, но это истина. Так уж мы устроены, что мозг отодвигает всё дальше прошедший период времени, помещая его в хранилище, к которому обращаются, в конечном счёте, только при случае. У меня самого замечательная семья: хорошая жена, ласковые дети – но я по-доброму завидую тем людям, кто ещё может увидеть, обнять

своих родителей, это же чудесно!

Когда ко мне подошёл незнакомый старец, я всё ещё сидел на лавочке возле дома. Он вежливо попросил разрешения присесть, я не был против, несмотря на то, что старик был противным на вид. Особенно отпугивало его изуродованное лицо, глаз практически не видно, нос крупный, крючковатый, словно человеку больше ста лет.

Незнакомец заговорил со мной:

– Не печалься, милый человек. Что безвозвратно, то утрачено навеки.

– Простите, о чём вы? – не понял я его.

– Чувствую, что в твоём сердце пустота. Твою боль я понимаю.

– Что вам нужно от меня? Извините…

– Мне ничего. Это ты нуждаешься в том, чтобы печаль твоя утихла, ушла, – он повернул голову, внимательно посмотрел на меня, еле улыбнувшись. Один только миг ввёл меня в замешательство. Его лицо… оно стало немного другим. Да, осталось таким же отвратным, дряхлым, но всё же изменилось, будто на меня взглянул не тот человек, что сел недавно рядом со мной.

– Извините, мне надо уходить, – растерянно пробормотал я, вставая с лавочки.

– Толик, если ты уйдёшь, то никогда больше не увидишь свою мать. Решать тебе!

Конец ознакомительного фрагмента.