Одиннадцать сребреников
Шрифт:
— Вам было бы гораздо лучше осесть на земле, чтобы эти славные животные могли поработать в поле!
Путники расспрашивали хозяев хутора про Фираку, но те не знали почти ничего. Тенни и дети никогда не бывали в Городе, как они называли его. Имрису однажды пришлось съездить в Фираку по делам, и он не питал желания вновь побывать там. Из фразы, мимоходом произнесенной Розой и обращенной к Рису, Ганс понял, что говяжье жаркое было для детей чем-то особенным. Мясо не так уж часто подавалось на стол в этом доме.
Еще Гансу и Мигнариал удалось
После еды Имрис предложил гостям пива. К его удивлению, они отказались. Тогда Имрис налил себе и Тенни по кружке. Все вместе немного посидели на свежем воздухе, пока не сгустились сумерки. Тыча пальцем то в одном направлении, то в другом, хозяева хутора толковали о крестьянской жизни и о соседях. Им удалось припомнить около двадцати имен. Хорошие, честные люди, говорил Имрис.
Уже изрядно стемнело, когда Ганс поднялся и сказал:
— Мне надо сходить за сарай.
Имрис сказал, что и он прогуляется туда же. Рис попросился с ними, но его не пустили. Ганс упомянул также, что ему надо сказать пару слов Мигнариал. Девушка отошла вместе с ним в сторонку. Она немедленно согласилась с планом действий, предложенным Гансом. Остальные с одобрением наблюдали, как молодые люди обнимаются.
— Хорошо бывает опорожнить лохань после обеда и кружечки эля, — промолвил Имрис несколько минут спустя. Восхваляя свое домашнее ячменное пиво, он «опорожнил лохань» на ствол толстого старого дуба, росшего позади сарая. — А ты что, непьющий, Ганс?
— Один раз набрался через край и решил — с меня хватит. — Опорожнив свою «лохань», Ганс как раз завязывал штаны и поправлял тунику. — Имрис, Мигни хочет подарить Розе ту юбку в цветочек, которая так понравилась вашей девчушке. А я хочу отдать Рису свой красный пояс. Если ты не против…
— Юбку! Это слишком щедро, Ганс. А этот твой красивый алый кушак.., должно быть, он тебе очень дорог. Не стоит разбрасываться такими вещами, особенно отдавать их ребятишкам.
— Брось, Рис, эти вещи совсем не новые, и мы хотим порадовать ребят. Ты не против?
Имрис нерешительно качнул головой.
— Ну, я уже сказал, почему я против. Просто в этом нет никакой необходимости, вот и все!
— Значит, мы сделаем так, как хотим.
— Вы очень славные молодые люди, Ганс. Моим мальцам покажется, будто сама луна спустилась с небес и осыпала их звездами! Как бы я хотел, чтобы вы раздумали селиться в Фираке!
— Имрис, я слегка соврал тебе. Я…
— У всех нас есть свои секреты, и мы должны уважать тайны других, Ганс. Не надо ничего больше говорить.
Ночь окутала землю серой мглой. И Ганс, не обращая внимания на возражения Имриса, продолжал:
— Я никогда не знал своего отца. Я рос в дурном окружении. Я был вором, Имрис. Очень ловким вором. А потом я встретил Мигнариал и.., ну, слегка влип в дворцовые делишки. В последний раз, когда я совершил кражу, я забрался в.., э-э.., в дом правителя и унес
Ганс умолк. Большинство из сказанного им было правдой — или почти правдой, и Ганс почувствовал себя лучше, рассказав эту правду Имрису. И только потом задумался о том, почему так произошло.
— Хорошая женщина может превратить в настоящего мужчину почти любого из нас, — отозвался Имрис, придя к очевидному выводу: Ганс изменился благодаря встрече с Мигнариал. — Тебе не нужно было рассказывать мне об этом, но я уважаю чужие тайны и рад за тебя.., я хочу сказать — рад, что ты решил начать новую жизнь. Считай, что я не слышал твоих слов.
Ганс хмыкнул.
— Хорошо. Просто знай, что в Фираке у тебя есть друг — или скоро будет. Друг, который умеет очень ловко пользоваться ночной темнотой.
Они вместе пошли к дому. Имрис неуверенно рассмеялся.
— Не могу представить себе, зачем мне понадобился бы такой парень, даже если бы я был с ним знаком. А я таких не знаю, конечно же. Но я запомню твои слова. Я желаю тебе только удачи и.., э-э.., прибыльной торговли.
Ганс не удержался от смеха. Что за человек! Выслушал признания Ганса, не моргнув глазом, и теперь одновременно утверждает, что ничего не слышал, и клянется, что будет помнить слова Ганса.
Какие замечательные люди встретились путникам сегодня! Крестьянин и осторожный путешественник, не желавший сначала назвать свое имя. Гансу нравилась эта страна, и он был рад, что едет в Фираку. «Хорошие люди встретились нам здесь. Пусть Санктуарий и дальше гниет на южном побережье».
— Ox, — неожиданно пробормотал Ганс, — у меня в поясе лежат несколько медяков. Давай-ка я схожу в сарай и переложу их во вьюк.
— Я подожду, посмотрю пока на звезды, — отозвался Имрис.
Ганс вновь подивился тому, насколько тактичным человеком был Имрис. Какое уважение к чужим секретам! В сарае было темно, слабый свет луны и звезд просачивался в вертикальные щели между досками. Ганс осторожно размотал кушак, стараясь не звякнуть монетами, затем вынул из пояса полную пригоршню серебра и засунул их в поклажу. Спрятав деньги, Ганс вышел из сарая, наматывая пояс. Они с Имрисом направились в дом.
— Я велела детям идти спать, отец, — сказала Тенни мужу, — но Мигни сказала, что Ганс хочет сперва поговорить с ними.
— Мы оба хотим поговорить, — поправил ее Ганс, во второй раз развязывая свой яркий алый пояс.
Мигнариал встала со своего места и начала снимать юбку. Это зрелище привлекло гораздо больше внимания, чем Ганс с его кушаком, однако под этой юбкой были две или три других. Тенни протестовала против столь щедрого подарка, а ее дочь, едва не плача от радости, рассматривала обновку. Рис всеми силами старался удержаться от слез, когда Ганс повязал алый кушак вокруг его талии.