Одиннадцать вольт для Феникс

Шведов Алексей

3) «Комсомольцы» — именно «комсомолкой» и была сейчас Феникс. Нейроманы становятся очень активны в поисках дозы, поскольку без неё чувствуют себя очень неуютно. Собственная зависимость понемногу начинает осознаваться, но по большому счёту им уже плевать. Рост дозы требует дополнительных денег. «Комсомольцы» часто грабят, некоторые с готовностью идут на убийство. Имеют место социальная дезадаптация, соматические нарушения, синдром абстиненции («ломки»). Рассмотрим ситуацию на моём примере, думала Феникс, пялясь в небо за окном. В день мне нужно минимум вольт пятнадцать: утром, в обед и вечером. Иначе всё начинает ныть, болеть, а приятного в этом мало. Прямо места себе не находишь. Некоторые считали, что этому может помочь секс, но это было ложным предположением. А «ударишься» («зарядишься») - и всё приходит в норму, хотя при небольших дозах уже никаких оргазмов как таковых нет. Но боль исчезает, появляется чувство лёгкой эйфории и иллюзорной уверенности, что ничего страшного с тобой не происходит, что всё нормально, что ты не наркоманка. В таком состоянии

можно и на репетиции ходить. Вылечиться — реально, но нужно много денег на восстанавливающую витаминотерапию, а в бесплатные государственные лечебницы никто добровольно сдаваться не хочет — там, говорят, ещё хуже, чем на зоне.

4) «Выпускники» («зомби», «трупы») - логичный финал, к которому приходит любой «комсомолец». Ходячие трупы, которым на всё плевать, только бы убрать боль. Говорят, у одного токера боли были такие, что ему даже две параллельных получасовых капсулы не помогали. Этого Феникс боялась больше всего. Где тогда брать деньги? Никакие социальные и прочие вопросы «выпускников» больше не волновали. Однажды Феникс была в гостях у одного парня, находившегося на последней стадии и потом ей несколько дней снились кошмары. К слову, большинство представителей мужского пола предпочитают «заряжаться» либо в ванне, либо надевают презервативы (зачастую оргазм происходит у них при отсутствии эрекции), но «выпускников» такие вопросы уже не беспокоят: у них либо вообще перестаёт вырабатываться семенная жидкость, либо им уже плевать на вопросы личной гигиены. У девушек с этим немного проще.

Пятой стадии аддикции (зависимости) не существовало. В один прекрасный день «выпускников» просто находили мёртвыми. «Ток» убивал человека куда быстрее, чем героин, винт и прочие стимуляторы искусственного наслаждения. В среднем, весь путь от «школьника» до «зомби» занимал около восьми месяцев. Феникс на «ток» подсела в апреле, а сейчас был сентябрь, и если всё и дальше будет продолжаться в таком же духе, думала она, то приглашаю вас всех на мои похороны.

Отношения между представителями всех четырёх категорий были весьма натянутыми; каждый предпочитал общаться с себе подобными. «Школьники» и «куколки» взирают на «комсомольцев» с некоторой долей брезгливости, будучи на сто процентов уверенными, что с ними ничего подобного не произойдёт. «Выход у меня ещё есть, — размышляла Феникс. — Найти денег на операцию и вытащить этот шунт, а потом попытаться вытерпеть пытки абстиненции и жрать витаминов побольше. Но обратная операция гораздо сложнее, чем операция по вживлению порта, и существует семидесятипроцентная вероятность того, что после неё у тебя будут проблемы с головой. Куда проще продолжать «заряжаться», ибо в любом случае я и так и так умру, ведь смерть — это закономерный финал любой жизни. Какая разница: сейчас или потом?» Но несмотря на такие вот мысли, ей всё же хотелось жить, хотя она и понимала, что надеяться на что–то хорошее уже бесполезно. Скоро комсомолка закончит школу…

Посмотрев на часы, она выявила, что уже начало седьмого. Боль внизу живота возникала волнообразными приступами. На репетицию, наверное, мне сегодня опять попасть не удастся, пришла к выводу Феникс. И вообще, как теперь там появляться, ведь ТДК всяко им всё про неё рассказал… А, хрен с ними! Но вот как бы бас забрать? Бас классный, японский, его можно спихнуть рублей за четыреста–пятьсот.

Сбросив халат, Феникс облачилась в потёртые джинсы, маечку с танцующим Шивой и старую кожаную куртку со сломанным замком, после чего натянула на голову тоненькую чёрную шапочку — так низко, что она даже наполовину скрывала глаза, поправила перед зеркалом свисающие из–под неё пряди обесцвеченных волос… А потом сунула в пакет видеофон и покинула квартиру.

– 3 -

Путь Феникс лежал к Таньке Лисиной. До неё нужно было добираться на метро. «Надеюсь, она дома, — думала Феникс, быстро шагая по тротуару. — Может, у неё что–то и есть, а если нет, то вдвоём что–нибудь да сообразим». Уже сидя в электричке, она вновь погрузилась в воспоминания, вернувшись на несколько месяцев назад в своё прошлое. С работы она тогда уже уволилась (работала психологом–консультантом в центре реабилитации трудных подростков), но в «Матрицах» уже играла (из всего состава она раньше была знакома только с Маратом). Лоб у неё тогда был девственно чист, без нейропорта, но вот–вот она собиралась его себе вживлять. Подпольная операция стоила всего пятьдесят рублей, и теперь Феникс понимала, что такие низкие цены сделаны исключительно для того, чтобы посадить на «ток» как можно больше народа. Наркодельцов абсолютно не беспокоил вопрос быстрой смертности среди потребителей их продукции — их интересовали только деньги. Милиция смотрела на всё это сквозь пальцы, и иногда даже сама помогала распространять капсулы, ибо за это неплохо платили. Бывало, они, конечно, и забирали в участок каких–нибудь токеров, которых угораздило затеять криминал или зарядиться в общественном месте, но потом их сразу же отпускали, правда, порой сильно покалеченными. Месяц назад Феникс с Танькой тоже как–то загремели в ментовку, где пятеро мусоров принудили их к групповому сексу, пообещав взамен десять капсул по девять вольт. Никаких капсул они, конечно же, не получили. Менты — сволочи, сделала вывод Феникс, отбивая пальцами рук какой–то рваный ритм. И не только менты, но и все мужики. И бабы. Все. И я тоже.

Решение вживить нейрошунт с портом для энергокапсулы Феникс вынашивала около месяца. Во–первых, тогда ей было это

интересно как психологу: проверить на себе процесс возникновения зависимости и попытаться осмыслить его более объективно. Как и большинство людей, она считала, что все статьи об опасности «тока» являются обычной антинаркотической пропагандой, и данные в них сильно преувеличены, поскольку во многих подобных статьях даже безобидная марихуана преподносилась как страшнейший наркотик, вызывающий чудовищную зависимость и разные болезненные ощущения — вплоть до рвоты — во время интоксикаций. Во–вторых, она почему–то всегда старалась избегать интимных отношений с парнями, хотя несколько раз (преимущественно, по пьянке) и вступала в половую связь. Но само ощущение оргазма ей нравилось, а именно это и обещал «ток». Не нужно было возиться в постели, позволять кому попало засовывать в себя всякие штуки и сопеть над ухом, а потом засыпать, не сказав ни слова благодарности за доставленное удовольствие. Что ж, вначале энергокапсулы давали ей то, что она хотела. Но постепенно подскочила планка толерантности, ей стало требоваться всё больше вольт для подзарядки, потом появились эти боли… Сама не заметив того, Феникс превратилась в наркоманку, хотя собственная репутация волновала её уже не так сильно, как, допустим, месяц назад. Были, конечно, дни, когда она осознавала всю глубину своей деградации, но всегда придумывала различные оправдания, стараясь избавиться от подтачивающего её изнутри чувства вины. Что касается Лисиной, то с ней они познакомились в июне; до этого Феникс была нейроманкой–одиночкой, наивно считающей, что она намного чище и лучше, чем все эти уличные токеры. И лишь сегодня она поняла, что ничем от них не отличается. В психиатрии это называлось «анозогнозия» — нежелание и неспособность индивидуума признать наличие тяжёлой зависимости. С Танькой она впервые пересеклась на драгс–точке и сразу почувствовала в ней родственную душу; девушки разговорились, вместе «ударились» у Феникс дома… Танька была бывшей хиппи /бывшей буддисткой/ бывшей шиваиткой (майку с Шивой Феникс подарила именно она), теперь экспериментировавшей с «током». В прошлом она так же частенько практиковала участие в групповых оргиях под воздействием каких–либо психоделиков (это считалось обязательным ритуалом в некоторых направлениях шиваизма), но сейчас различные виды сексуальной активности, кроме мононаслаждения посредством нейростимуляторов, были ей безынтересны, но — как и Феникс — она была вынуждена иногда идти на это ради лёгкого и быстрого заработка на очередную дозу. Бывало, она сочетала «ток» и ЛСД, «ток» и «экстази», пытаясь получить как можно более сильный эффект; правда, в последнее время подобные эксперименты были отброшены ею в связи с финансовыми проблемами.

Скоро Феникс уже звонила в дверь её квартиры. Это была коммуналка с совершенно ужасными соседями, подавляющая часть которых имела стойкую зависимость от алкоголя и хотя бы одну судимость. Открыл Толик, приземистый бородатый тип неопределённого возраста, торгующий на рынке ворованными кошельками.

— Танька дома? — поинтересовалась Феникс.

— Дома, заходи.

Она зашла. Толик снова закрыл дверь и удалился в свою комнату, откуда доносилось чьё–то пение под гитару. Феникс постучала в дверь комнаты Таньки. Скоро та соизволила открыть.

— А, привет! — воскликнула она. — Залазь!

Что–то она была слишком радостная. Блин, что–то все сегодня какие–то весёлые… Поди, зарядилась только что. В паховой области ломило всё сильнее.

— У тебя есть что–нибудь? — с ходу спросила Феникс.

— Было. Было. Но сплыло! — развела руками Танька. — Четыре вольта.

— А где взять, не знаешь?

— А ты что, сама не в курсе?

— Я в курсе, но у меня напряжёнка с финансами. Только что меня навестили гербертовские шестёрки, я им должна ещё двести рублей. Может, у тебя всё–таки есть немножко?

— Немножко, — призналась Танька, доставая из стола капсулу. — Там всего вольта два осталось.

— Хоть два, — Феникс протянула к ней дрожащую руку. — Я тебе потом отдам.

— Да ладно, чего уж там! — махнула рукой Танька.

Феникс вставила капсулу в порт, откинулась на спинку дивана. Микромеханизмы тут же тихо зажужжали, втягивая капсулу внутрь головы. Послышался тихий щелчок. Феникс прикрыла глаза, всецело отдавшись переживанию. Внутри быстро нарастало сладкое ощущение приближающегося оргазма, боль начала отступать, что заставило позабыть о всяких неприятностях. Самое обидное, что интенсивность эйфории так и осталась на том же уровне: казалось, оргазм где–то рядом, но тем не менее он недосягаем до неё. Ещё бы — всего два вольта. Для полноценного переживания ей было необходимо сейчас не менее семи–восьми вольт, но лучше так, чем никак. Левой рукой Феникс принялась массировать низ живота, что ещё быстрее изгоняло ноющую боль. Господи, как хорошо… Хотя могло бы быть и лучше…

Минуты через четыре заряд капсулы был полностью исчерпан, сервомеханика порта вновь зажужжала, отторгая пустышку. Феникс ещё некоторое время посидела на диване, не двигаясь. Ей вдруг вспомнилась история об одном токере–электрике, который пытался сделать приспособление, позволяющее потреблять энергию из сети на 220, но преобразованную благодаря различным конденсаторам… В итоге, он засунул себе в голову какие–то проводки, врубил это своё устройство (нечто вроде блока питания) и теперь всё время заикается и страдает энурезом. Феникс не знала, правда ли это или просто притча, но особой роли это не играло. Впрочем, был ещё один случай, звучавший гораздо более правдоподобно: ещё один токер просто–напросто сунул себе в нейропорт провод на 220. Естественно, он тут же и умер.