Одиннадцатая заповедь
Шрифт:
– Сволочь ты!
– Самая настоящая. Ужасная сволочь, сам удивляюсь, как меня до сих пор земля носит. Но это меня мало волнует. Я такой, какой есть. И не тебе меня поучать, дружок.Лучше займись изучением женской психологии. Твои знания в этой области никогда не позволят тебе стать счастливым любовником.
– Она любила меня, - произнес я раздельно, по слогам.
– А ты влез в наши отношения. Встал между нами и это... разлучил. И ты предал нашу дружбу.
– Ой-ой, какие громкие слова! Если тебе так хочется, можешь и дальше лелеять свою преданную любовь и попранную
– Хорошо. Я думал, ты понял. Но ты ни черта не понял.
– Нет, это ты ни черта не понял. Ты влюбился в подавальщицу из бара и требовал, чтобы она вела себя, как Галатея. Так не бывает. Я бы сразу...
– Заткнись!
– Ты сам начал этот разговор, так что послушай. Я бы сразу задумался, кто она и чего хочет от жизни. Она женщина особого рода, и у нее особый менталитет. Само ее имяэталон пошлости. Ты только вслушайся -"Кристина Поплавская"! Уверен, что на самом деле ее зовут Олэся Перепердюк, или что-то в этом роде. Она приехала в Зону и стала подавальщицей в заведении Енота. По-да-валь-щи-цей.
– Это не твое дело, - раздельно и зло процедил я.
– Какая она, это мне позволь разбираться.
– Мое не мое, но факт есть факт, Пиндосина. Кристина - подавальщица. В баре, где танцуют стриптиз лихие, без комплексов девчонки из-за Периметра. Где днем и ночью трутся мужики. Голодные и одинокие, денежные и не очень, чертовски сильно, сильно и умеренно пьющие, давно не занимавшиеся любовью и готовые залезть после долгого воздержания не то, что на женщину, а на псевдоплоть. О чем это говорит?
– Заткнись!
– Она пару раз улыбнулась тебе, и ты решил, что у вас любовь. Ага, ага! Пиндос, я видел в жизни много придурков, но у тебя нет в этом смысле конкурентов.
– Все, достал!
– Я отшвырнул недопитый стакан с водкой.
– Я тебя убью.
– Очень страшно.
– Уокер слил остатки водки из бутылки в стакан.
– И как будешь убивать?
– Пристрелю тебя, прямо тут.
– Пьяная драка из-за женщины со стрельбой - это круто. Так и напишут в сталкерской сети: "Умер Уокер, Кордон, пулевое ранение. Убит Пиндосом из-за официантки бара "Шти" Кристины Поплавской." Думаю, еще несколько человек после такой сетевой рассылки непременно помрут со смеха.
– Одной свиньей станет меньше на свете. Я-то думал, ты человек, а ты...
– Я вскочил на ноги, потянулся к кобуре, но в руке Уокера уже был "Кольт" и он направлял его прямо мне в лицо.
– Не можешь пить - не пей, - сказал он.
– Алкоголь плохо действует на таких неврастеников, как ты. Но если хочешь крови, да будет так. Дуэль, Пиндос. Как у благородных сеньоров и кабальеро. Стреляемся на пистолетах. Согласен?
– Согласен!
– не раздумывая, выпалил я.
– Прямо сейчас!
– Отлично, - Уокер влил в себя водку, крякнул, вытер рукавом рот.
– Пошли.
Дед стоял у вышки и курил.
– Стреляться?
– уточнил он, когда я сообщил, ради чего мы вышли во двор.
– Отличная
– Ты будешь моим секундантом, - объявил я.
– И моим как бы тоже, - уточнил Уокер.
– Я ж не могу просить кого-то из мертвых братков воскреснуть и засвидетельствовать соблюдение правил поединка.
– Не вопрос, - согласился Дед.
– Мы в Зоне, так что стандартными формальностями можно пренебречь. Ваши пистолеты, господа.
Я вручил ему "Макаров", Уокер - "Кольт". Дед быстро и деловито вытащил обоймы, вытолкал из них патроны, оставив в каждой обойме по одному, затем вставил их в оружие. После этого, оглядел двор, прикидывая дистанцию.
– Идем, - он взял меня за рукав и отвел к забору, потом проделал то же самое с Уокером. Нас разделяло теперь метров двадцать пять. Затем Дед вручил нам пистолеты, предварительно передернув у каждого затвор.
– Сходиться на счет "три", - сказал он, обращаясь к нам обоим.
– Но сначала еще по пятьдесят грамм для куражу.
Я принял стакан и выпил залпом. Уокер тоже не стал медлить. Сжимая рукоять "Макарова", я сделал глубокий вдох и впился в своего противника взглядом.
– Рааааз!
– громко и торжественно провозгласил Дед.
– Дваааа! Три!
Я пошел вперед. Сделал три шага и нажал на спуск. Пистолет сухо щелкнул. Осечка?
Мгновение спустя раздался еще один щелчок, и Уокер с недоумением посмотрел на свой пистолет.
– Дуэль окончена!
– заявил Дед.
– Инцидент исчерпан.
– Исчерпан? Хренов как дров!
– взвизгнул я и бросился на Уокера. Сбил его с ног, и мы покатились по мокрой земле к подножию вышки. Я схватил Уокера за горло и начал душить, но тут что-то шарахнуло мне прямо между глаз. Сознание вспыхнуло, покатилось от меня по дороге огромной, нелепо взбрыкивающей длинными ногами плотью, вращающей глазищами и выкрикивающей истерическим голосом:
– Аватхерминупаймат, тваямат!
Звезды завертелись в глазах и улетели следом за визжащей плотью в никуда, во мрак.
***
– Все хорошо, он приходит в себя.
– Вроде как Дед говорит.
– Тяжелая у тебя рука, парень.
– А что мне оставалось делать?
– Это голос Уокера.
– Он так схватил меня за горло, впору было жопой дышать. Чуть кадык мне не вырвал.
– Андрей, ты меня слышишь?
Правая нависшая надо мной голова - Дед. Левая голова принадлежит Уокеру. Я зажмурился: свет фонарика буквально резал мне глаза.
– Ты как?
– спросил Дед.
– Я... оооох!
– Я попытался поднять голову, но лицо прострелило болью, в глазах вновь полыхнули разноцветные звездочки.
– Мать вашу!
– Что, больно?
– В голосе Уокера прозвучали участие и вина.
– Ах ты, сссс....
– Ничего, все пройдет. На вот, приложи.
– Дед подал мне смоченный холодной водой носовой платок.
– Нос целый, не переживай. Всего и делов, что недельку с фиником под глазом походишь.
– Почему пистолет не выстрелил?
– спросил я.