Одиночество души: надежда на счастье
Шрифт:
– Зачем? – немного испуганно произношу, но в голосе Марины не слышу злобы, или мне так кажется?
– Поверь, это в твоих интересах.
Мы договорились встретить завтра в шесть вечера в ресторане на улице Победы. Позже варю пельмени на ужин, прокручивая в голове слова, сказанные Мариной, а так же задавая себе вопросы, о чём с ней разговаривать? На запах убежавших пельменей пришёл заспанный Максим, проговаривая:
– Да, у беременной у тебя пропал талант к готовке – это факт.
Без церемоний нагло открыл холодильник и присвистнул, осматривая пустые полки.
– У тебя, что
Так хочется огреть его половником, но сдерживаюсь, продолжаю вытирать плиту.
– Наташ, если у тебя финансовые трудности, то скажи, я помогу.
Как неловко, кто бы знал! Я ещё с малых лет не могла просить денег, даже когда их не было совсем. Позже зарабатывала всегда сама и расчитывала, чтобы не быть голодной. Я воспитана так, чтобы самой заботиться о себе, наверное, поэтому мне трудно принимать помощь от других. Вот и со Станиславом Николаевичем было трудно привыкнуть тратить деньги с его карты, да еще в таких количествах!
«Наташа, успокойся, ведь он из добрых побуждений, не издевается,» - охлаждает меня моя душа.
– Максим, просто я не могу готовить для себя, – вроде бы ответила убедительно, но он не унимается и причитает, как бабка, нет, точнее – дед!
– Неужели трудно купить овощей, фруктов, нарезок, не понимаю?
– Я что похожа на слониху, которая всё это съест? – теперь выпалила я громко, чем его остудила.
Максим сел и более спокойно проговорил:
– Но ты должна думать о ребенке, есть регулярно и сбалансированно.
– Кто бы говорил? У вас опыт по вынашиванию младенцев? По-моему, я первая женщина, с которой вы возитесь.
Съязвила я, конечно, сильно. Ну, уже не вернёшь, пусть знает, что такое беременная женщина – это вулкан эмоций и желаний. Вероятно, Максим учёл мои взволнованные нотки, раз сказал:
– Успокойся, неужели нельзя понять, что я элементарно волнуюсь? Или за тобой табун услужливых желающих выстроился?
А он прав. Воцарила неловкая тишина. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, накладываю нам пельмени со сливочным маслом, проговаривая:
– Завтра куплю майонез.
– Завтра купим все необходимые продукты.
Этот важный и одновременно обиженный вид Максима заставляет меня улыбнуться и произнести:
– Слушаюсь и повинуюсь.
Максим доел и уехал, так как по телефону сообщили о деловой встрече. Даже ни капли не сомневаюсь в том, что он действительно едет на встречу. Представляю, как обычно, Максим там скучает, подкалывает всех гостей, описывая их со стороны. Стоп! Нет, уже не подкалывает, меня ведь там нет, а это всё слушала раньше я. Последнее время он стал много внимания уделять работе, стремиться к чему-то, это заметил и Станислав Николаевич. Интересно, а Станислав Николаевич с кем там будет? Как и все холостые мужчины нашел уже себе девушку на вечер? Или вновь сошелся с Мариной, недаром она хочет со мной встретиться?
«Не важно, забудь, что было, то было», – подытожила мне строго моя гордость. «Он тебя даже выслушать не захотел, а просто прислал бумаги, следовательно, чувств нет», – заключил разум. Да, всё верно, никогда не забуду, как я неслась к его офису, чтобы умолять о прощении, пренебрегая гордость и рассудок. «Вот-вот, а что в итоге? Осталась
Этот монолог продолжался, кажется, вечно, пока не зазвенел будильник. Вот она реальность грешного мира, где нужно выполнять строго определенные действия, чтобы не нарушилась система этого государства. Ведь, по сути, мы маленькие пешки на огромном полотне. Нами играют и расставляют, как высшим умам это необходимо. С такими грустными мыслями я могла просидеть не один день, но мои семнадцать малышей вывели меня из утопии и отвлекли своим пытливым умом от грустных мыслей. Около четырёх я быстро забрала Танюшку из садика и вместе с ней пошла в парикмахерскую, чтобы сделать укладку. Дальше мигом надела вечернее платье, забросила на такси в банк к Ольге дочь со словами: «Позже объясню».
В ресторан я вошла вся на нервах. Во-первых, тут я была когда-то со Станиславом Николаевичем; во-вторых, я знаю здесь цены и сервис, что даже моему бывшему мужу, это было дороговато; в-третьих, здесь ждала меня Марина, с которой мы, мягко сказать, не в ладах. При входе у меня сняли пальто, вежливо спросили, жду я кого или меня ожидают? Я неловко ответила да на второй вопрос и прошла за официантом за столик к окошку. Если признаться, то я до последнего не ожидала увидеть Марину. Она была одета более скромно, чем дома у Станислава Николаевича. Замечаю сразу по пустой бутылке, что она здесь сидит давно. «Следовательно, она нервничает, не трусь, вперед!» – подбадривает меня мой разум.
– Наконец-то, я думала, ты струсишь, – проговорила Марина, указывая напротив себя стул.
– А стоит бояться? – думаю, я уверенно произнесла ответ, так сказать, чтобы не заклевали.
– Ты, что смеёшься? Если уловишь ниточку, то сможешь взлететь и довольно высоко, – подытожила Марина, заказывая ещё бутылку вина.
Мы минуту сидели молча, пока официант не принёс вино. Далее Марина подняла бокал и проговорила:
– За будущую невестку в нашей семье.
Должно быть, моё застывшее лицо её удивило, но она сначала стукнулась со мной бокалами, выпила и потом продолжила:
– Да, невестку. И не делай из себя невинную овечку, не такая ты зелёная, чтобы не понять, что мой сын в тебя влюблён.
После этого я слушала, как два грандиознейших брака распалось у Максима, так как он не смог терпеть выходки богатеньких жён. Хотя Марина сделала всё, чтобы у Макса было хорошее будущее.
– А тут ты: ни кола, ни двора, оборванка, одним словом. А он плачет, представь, никогда не плакал при мне, и говорит: люблю её и всё тут.
Я нахожусь в каком-то ступоре, шоке, или как ещё называется такое состояние, когда не веришь своим ушам? Марина рассказывала спокойно, без истерик. Наоборот, была, казалось, удивлена тому, что происходило с её сыном.